Ричард де Амальфи, Стр. 152

«Мы все так умеем, — огрызнулся я. — По рожам видим, кто есть ху, по одежке, даже по походке. Ты всего лишь чуть чувствительнее».

«Так почему же?»

«А потому, — ответил я так же мысленно, — что тебе было по фигу, если бы эта тварь всех подавила».

«Я видел, что вы ее отгоните, — ответил он. — Это просто. Здесь все простые пути. Трудные только поиски Истины».

— Знаете, святой отец, — сказал я вслух, — вам не фига задирать ноздри. Ишь, поисковики хреновы! Мы все идем через потемки к Истине. Да, в отличие от крестьян и даже рыцарей окрестных королевств я знаю, что означает рисунок на моем гербе. И вы знаете. Только не думаю, что наши знания совпадают. Я даже не думаю, что вы знаете, что такое ксенобратство… Я, кстати, догадываюсь, но это слишком даже для вас… Но это ничего не значит! Мы все равно должны делать то, ради чет о призваны. Не так ли?

Гунтер, Зигфрид и остальные слушали с недоумением и священным ужасом, никто не осмеливался разговаривать с монахами Ксенобратства таким тоном. Я чувствовал злость, даже закипающий гнев, что может перейти в ярость Что-то слишком быстро я распустился, обнаглел, никто мне не собьет рога, скоро уже возжелаю право первой брачной ночи, забил, что все люди — люди и у каждого прав не меньше, чем у меня…

Почудилось, или монах застыл, прислушиваясь к моим рассерженным мыслям? Хаотичным, как сорванные сильным ветром листья…

— Я доложу братству о встрече с вами, — проговорил монах и добавил с некоторым подтекстом, которого я не уловил: — Сэр Ричард де Амальфи.

Слова прозвучали многозначительно, и хотя угрозы не уловил, но пахнуло неприятностями. Сейчас я предпочел бы, чтобы обо мне никто не знал. Пока не разберусь с тем, что свалилось на мою голову.

— Святой отец, вы идете на Север? — спросил Гунтер. И, не дожидаясь ответа, монах уже объяснил, куда идет, добавил многозначительно: — Вам надо еще вернуться, святой отец.

Монах улыбнулся, блеснув ослепительным светом.

— Я пробуду там долго. Но вернусь с подробным рассказом для своего братства. И уже знаю, что встреча с сэром Ричардом не случайна… и будет выслушана братством с большим интересом.

— Еще вернитесь, — повторил Гунтер угрюмо.

— Вы угрожаете? — спросил монах.

Гунтер не струсил, ответил дерзко, он же не простой стражник, а рыцарь, обязан быть сильным и дерзким:

— Предупреждаю, святой отец. Это у нас, на Пограничье, ни магов, ни святых — только мечи да копья, а на Севере — святые и подвижники, снискавшие великую силу через… через умерщвление плоти.

Зигфрид, не врубившись, спросил с недоумением:

— А Рихтер разве не маг? А этот… Логирд, который некромант?

Гунтер отмахнулся:

— Святой отец знает, что это не маги рядом с настоящими магами Юга.

Ксенобратец сказал негромко:

— Ошибаешься, сын мой. Я не маг. Я смиренный монах церкви Ксенобратства. Да, Устав нашей церкви отличается от большинства других, но… разве право большинство? Наоборот, всегда истину знали немногие. Наша мощь вовсе не от занятий нечестивой магией. Мы храним и приумножаем древние заветы… которые сейчас могут показаться странными…

Он коротко взглянул в мою сторону. Я нехотя кивнул, тут он прав, прав. Но прав и Гунтер: святость и вера в правоту дела — творят чудеса.

Глава 7

Кое-кто из пирующих вылезал из-за стола, вконец отяжелев от съеденного и выпитого. Я понимал, что, скорее всего, отлучатся до отхожего места и снова вернутся, но и меня никто не вынуждает сидеть до победного конца, я поднялся, с отеческой улыбкой сделал жест, опускающий всех на сиденья:

— Пируйте, дорогие друзья, пируйте! Видит Господь, мы заслужили.

Мне вслед прокричали здравицу, я удалился под звон сталкивающихся над столом кубков.

Гунтер вылез из-за стола и пошел следом, хоть и рыцарь, но все еще начальник стражи, сенешаль и вообще доверенное лицо, на которого верховный правитель оставлял замок.

— Ваша милость, вы зря задирали монаха этого Ксенобратства… У них, говорят, какие-то жуткие ритуалы! И вообще они не совсем люди. Но, к сожалению, неуязвимы! Сколько с ними ни старались что-то делать… сами понимаете, сеньоры пробовали заставить служить, а уж короли так почти всегда…. Церковь проклинает, запрещает, борется и сейчас, но эти монахи неуязвимы, а с теми, кто их преследовал, всегда что-то случалось…

— Что?