Ричард Длинные Руки – воин Господа, Стр. 172

Я прошептал:

– Тертуллиан, но это же невозможно…

Он засмеялся, показывая крепкие зубы из пляшущих языков белого огня. Увидев мой пристальный взгляд, дернул щекой, зубы стали обычными, желтыми, со съеденными краями.

– Ты знаешь, – ответил он спокойно, – возможно.

– Но как? – вырвалось у меня блеющее. – Ведь Ягеллан жив, у меня ничего не получилось!

– Получилось, – объяснил он. – Ты обрушил на него целую гору! Это было зрелище. Спасая шкуру, он снял заклятие и собрал всю мощь до последней капли, чтобы выползти живым. Ну, я не стал досматривать, хоть и хотелось. Взял доспехи сам… Долго думал, что с ними делать. Ревностному христианину их нельзя, велик риск загубить душу. Словом, в конце концов…

Он протянул меч рукоятью вперед. Я не брал, ошалелый. Тертуллиан сказал строго:

– Меча первым должен коснуться ты.

Конь мягко ткнулся ему в спину лбом, положил на плечо длинную умную морду и посмотрел с укоризной на всех нас. Тертуллиан спохватился:

– Пора! Вы знаете, что делать.

Он сбросил на землю оба мешка, конь под ним красиво взвился на дыбы, Тертуллиан вскинул руку в прощании, исчез. Наши кони стояли неподалеку, а мой конь в сторонке что-то жрал, я слышал хруст, словно работала мощная камнедробилка.

Сигизмунд подошел робкими шажками. Лицо его вспыхнуло алым огнем, тут же пурпур быстро опустился на всю фигуру, и золото заблестело как жар. Это яркое солнце высунулось из-за туч, отшвырнуло тени, как ударом моего молота, и остатки тьмы ринулись прятаться в щелях и за камнями. Бернард в изумлении смотрел на меня и покачивал головой. Он почти не обратил внимания, что все раны зажили от дружеского удара святого по плечу, зато Асмер ликовал, ощупывал себя, постоянно проводил ладонями по лицу, пытаясь отыскать украшающие лицо героя шрамы. Ланселот стоял над Ягелланом, что-то спрашивал настойчиво, приставив острый клинок к горлу. А Совнарол зашевелился, сел, упираясь руками в землю. Глаза его были закрыты.

Сигизмунд почтительно преклонил колено:

– Сэр Ричард! Ваша милость, почтите меня великой честью… помочь вам облачиться в доспехи великого Арианта!

– Почтю, – ответил я. – Давай действуй. Хрен их знает, как они надеваются.

По красивому лицу Ланселота пробежала судорога, но рыцарь смолчал, только метнул в мою сторону ненавидящий взгляд.

Сигизмунд с почтением и трепетом развязывал мешок. Лицо молодого рыцаря озарилось неземным светом, глаза блестели как звезды, голос стал звучнее, а когда он выпрямился с панцирем в руках, от него самого исходил свет.

Панцирь мне показался слишком прост, что-то вроде жилета из двух половинок. Сигизмунд приставил одну к моей груди, вторую к спине, щелкнуло, я слышал изумленный вопль моего преданного вассала:

– Они слились!..

– А как я вылезу? – спросил я сварливо.

– Ну… гм… Господь же милостив?

Однако в панцире я чувствовал себя свободно, словно в самом деле влез в старый разношенный жилетик из джинсовой ткани. Сигизмунд обеими руками, как королевскую корону, опустил мне на голову шлем. В его юном лице я видел безмерный восторг и восхищение.

Напоследок он пошарил в опустевшем мешке, на свет появились два, нет, четыре браслета. Все шириной с ладонь, но два таких, что мне разве что на бедра, а два могли бы на бицепсы… или на то место, где у людей бицепсы, а у меня то, что я тоже называю бицепсами.

Глаза Сигизмунда чуть расширились, он явно впервые зрит такое, это у меня от таких браслетов в глазах рябило в бесконечной «конине», «зенине» и подвигах говорящих на американском сленге Геракла-Одиссея-Синдбада, но едва я закатал рукава, Сигизмунд смекнул и надел мне на бицепсы те, что для бедер, а бицепсовые – на запястья. Оба мы испытали минутную неловкость, ибо Ариант явно был каким-то горным великаном, мои бицепсы в его браслетах – как червяки в трубе нефтепровода, но едва эти железки оказались на месте, как то ли уменьшились, то ли мои мускулы от возмущения напыжились, но я ощутил приятное и надежное прикосновение металла, плотное, словно приросшее к коже.

Бернард оглядел с головы до ног критически, придирчиво. Я чувствовал себя в этих браслетах глуповато, похожий на Шахерезаду перед шахом. Взгляд Бернарда был страдающим.

– Меч, – громыхнул он, – что за меч… император отдал бы половину земель за такой… И корону бы отдал! Но доспехи… гм… не понимаю. Либо парень из очень жарких стран, либо тогда лучше ковать не умели. А щит… что на нем за звери?