Ричард Длинные Руки – конунг, Стр. 71

Я подумал, развел руками.

– Вообще-то они в самом деле привыкли больше грабить, потому в серьезные бои ввязываться не хотят. С другой стороны, если отступят, потеряют богатейший берег, где грабить можно почти безнаказанно.

– Могут дать бой?

– Я бы дал.

Он ухмыльнулся.

– Я бы тоже. Потому и счастлив служить вам. Мы похожи! А эти пиратишки, как мне кажется, все же трусоваты. Могли бы и попытаться… Правда, после той кровавой бойни, что мы им устроили, поджилки трясутся, но все-таки…

– Или что-то затевают, – сказал я. – Дорогой граф, я сумел выкроить несколько дней из своего трудного графика правителя этого королевства… да-да, я хоть и не король, но меч в руке порождает власть, не так ли?.. Так вот у меня дикая, но весьма плодотворная идея обогнуть этот проклятый Зуб Сатаны и заглянуть к нашим соседям. В королевство Вестготию.

Он подумал, переспросил деловито:

– Просто заглянуть? Или завоевать?

Я рассмеялся:

– Ну полно, граф!.. Я не такой уж и зверь. Соседи должны жить мирно и общаться. Пираты нам не позволяли, зато теперь сможем на одном корабле обогнуть Зуб, а «Ужас Глубин» останется охранять бухту от пиратов. Вернемся раньше, чем пираты поймут, что на страже только один корабль. Хотя и тот, что на ремонте, может помочь в схватке на берегу…

Он снова подумал, окинул взглядом захламленную палубу.

– Хотите отправиться немедленно?

Я сказал быстро:

– Я в восторге от вас, адмирал! Никаких долгих сборов.

Он пожал плечами, но выглядел польщенным.

– Так не через океан же снова. Это рядом… Желаете?

– Да, – сказал я быстро. – Меня в столице ждут, а еще в Брабанте… Но пока пара дней свободных, я страстно хотел бы заглянуть на ту сторону!

Он кивнул.

– Хорошо. Отошлю на берег и на «Ужас Глубин» гонцов с кое-какими приказами, соберем команду на борт, и… можно поднимать паруса.

Я поинтересовался:

– Сколько займет времени?

– Полдня, – заверил он бодро, – не больше. Отыскать в местных кабаках, у гулящих женщин, привести в чувство, доставить на корабль, там снова пару ведер холодной воды на головы… В общем, к вечеру можно выступить. Но можно и на рассвете.

– Хорошо, – сказал я. – Действуйте. А я тем временем навещу старых приятелей.

Он поклонился.

– С вами послать моих людей?

Я изумился:

– Зачем?

– Так принято, – проворчал он, – даже капитан появляется на людях с частью команды.

– Я уже выше условностей, – ответил я высокопарно.

Он посмотрел внимательно.

– Мне кажется, вы всегда ими пренебрегали.

Народ увидел меня на Зайчике и с Бобиком, сбежался с радостными криками, везде слышится «Ричард!», «Ричард!», Тот самый!», «Да он еще совсем молоденький!», а я, поклонившись его величеству народу, снял шляпу и помахал ею над головой, словно разгонял комаров.

В толпе я заметил богато одетого мастера Лоренса Агендера, старейшину цеха ювелиров, кивнул ему приветливо, он засиял, уже знает, что я не только бургграф.

– Вы так великодушны, – сказал он с великим почтением. – Народ это ценит!

– В чем?

– Приветствуете, – пояснил он. – Это для нас они граждане, а для вас… гм… простолюдины!

– Господь всех создал равными, – сказал я наставительно. – Надо такое говорить им почаще, это повышает производительность труда на единицу времени.

Так мы добрались до городской ратуши, я соскочил на землю, толпа остановилась, задние напирают, стремясь рассмотреть их удивительного бургграфа, крики слышались как радостные, так и злобные со стороны тех, кому отдавили ноги.

На входе в ратушу знатные люди преклоняли колено, простой народ же просто махал шапками и улыбался во весь рот. Я тоже улыбался без всякого притворства. Оставленный внизу Зайчик ржал и махал хвостом, как пес, а Бобик нарезал вокруг него круги.

Его признали быстро, не боялись, хотя и поспешно отпрыгивали с дороги.

Я вошел быстрыми шагами человека, который везде хозяин, ожег гневным взором сторожей, что сунулись было с намерением преградить дорогу, пинком отворил дверь в кабинет начальника городской стражи.

Сэр Торкилстон, в прошлом безземельный рыцарь из обедневших куда уж больше, ветеран ряда войн, участник многих боев, подобранный мною в трактире и приспособленный охранять вдову с четырьмя детьми, напоминает того прежнего Торкилстона лишь широким лицом с ужасающим шрамом через левую бровь и скулу да густыми с проседью волосами, а так раздобрел, одет богато, напоказ выставлены сапоги из изумительно тонкой выделки кожи, расписанные золотым шитьем, шпоры крупные, блестящие, переливаются в солнечном луче золотыми искрами.