Дневники принцессы, Стр. 51

А потом мне стало совестно, потому что всего неделю назад я сама была одной из них. Я и сама считала Тину Хаким Баба странной. Я потому и не хотела, чтобы кто-то узнал, что я принцесса, что боялась, как бы ко мне не стали относиться так же, как к Тине Хаким Баба. Только теперь, познакомившись с Тиной поближе, я узнала, как я была не права, когда думала о ней плохо.

И вот я сказала Тине, что не хочу сидеть ни с кем другим. Я ей сказала, что нам нужно держаться вместе, и не только по понятным причинам (это я про Ларса и Вахима). Я сказала, что мы должны держаться вместе еще и потому, что все остальные в этой дурацкой школе – полные психи.

Тина заметно повеселела и стала пересказывать мне книжку, которую она начала читать, книжка называлась «Любишь только раз». В ней рассказывалось про девочку, которая влюбилась в мальчика, больного неизлечимым раком. Я говорю, что это, наверное, не очень приятно читать. Но Тина объяснила, что она уже заглянула в конец и знает, что мальчик поправится. Тогда, пожалуй, можно и почитать.

Когда мы очистили подносы, я заметила, что в мою сторону смотрит Лилли. Но она смотрела вовсе не так, как смотрел бы человек, который собирается извиниться. Поэтому когда позже, на уроке ТО, она села и снова на меня уставилась, я не особенно удивилась. Борис что-то ей говорил, но она его, как мне показалось, совсем не слушала. В конце концов он бросил это дело, взял скрипку и пошел туда, где ему самое место – в кладовку.

А вот как тем временем проходили мои занятия с Майклом Московитцем.

Я: Привет, Майкл. Я сделала все номера, которые ты мне задал. Но я все равно не понимаю, зачем все это нужно, почему нельзя просто посмотреть в расписании, когда поезд, идущий со скоростью 67 миль в час, прибудет в Фарго, штат Южная Дакота, если он вышел из Солт-Лейк-Сити в 7 утра.

Майкл: Значит, говоришь, принцесса Дженовии? Интересно, ты собиралась когда-нибудь поделиться этой инфой с другими, или мы должны были сами догадаться?

Я: Вообще-то я надеялась, что никто никогда не узнает.

Майкл: Ну да, это и так ясно. Только я не понимаю почему. Это ведь не что-то плохое.

Я: Ты что, издеваешься? Конечно, это плохо!

Майкл: Послушай, Термополис, ты вообще-то читала статью в сегодняшней «Пост»?

Я: Не читала и не собираюсь. Даже не подумаю читать эту макулатуру. Не знаю, кем себя вообразила эта Кэрол Фернандес, но…

Тут в разговор вклинилась Лилли. Видно, она никак не могла не вмешаться.

Лилли: Значит, ты не в курсе, что кронпринц Дженовии, то есть твой отец, обладает личным состоянием свыше трехсот миллионов долларов, включая стоимость недвижимости и коллекции произведений искусства?

Я поняла, что Лилли-то уж точно прочла статью в сегодняшней «Пост».

Я: Э-э…

Вот тебе раз! Триста миллионов долларов??? А я получаю какую-то жалкую сотню баксов в день???

Лилли: Я все думаю, какая часть этого состояния получена за счет присвоения богатств, созданных тяжелым трудом и потом тысяч простых граждан?

Майкл: Я бы сказал, что никакая, учитывая, что жители Дженовии традиционно не платят подоходный налог и налог на имущество. Кстати, Лилли, какая муха тебя укусила?

Лилли: Знаешь, Майкл, тебя не возмущает такой пережиток прошлого, как монархия, дело твое. Ho я лично считаю, что в наше время, когда мировая экономика находится в таком плачевном состоянии, иметь в личной собственности триста миллионов долларов – это просто отвратительно, тем более что обладатель этого состояния не работал ни дня!

Майкл: Извини меня, Лилли, но, насколько я понимаю, отец Миа очень много делает для своей страны. В тридцать девятом году в Дженовию вторглись войска Муссолини. Тогда дедушка Миа попросил помощи у соседней Франции. С тех пор он дал обещание проводить политику суверенитета, но с учетом экономических и политических интересов Франции, а Франция в обмен на это обязалась обеспечивать Дженовии военную защиту. Будь во главе страны более слабый лидер, он был бы вынужден вести зависимую политику, но отец Миа сумел обойти это соглашение. Его усилия привели к тому, что в Дженовии самый высокий процент грамотности населения в Европе, один из лучших показателей уровня образованности и самая низкая детская смертность, а уровень безработицы – самый низкий в Западном полушарии.

После этого я только и могла, что уставиться на Майкла, открыв рот. Вот это да! Почему бабушка на своих уроках не рассказывает мне такие вещи? Я хочу сказать, что эту информацию я еще могла бы как-то использовать. Знать, в какую сторону наклонять суповую тарелку, мне не обязательно, зато мне не помешает знать, как защититься от нападок антимонархистов вроде моей бывшей лучшей подруги Лилли.