Дневник летучей мыши, Стр. 73

Но любителям шахмат ничто не мешало. Они сидели на скамейках, одетые, как рыбаки для подледного лова, — в шапках-ушанках, полушубках и унтах. Пока Леня нашел среди шахматистов-любителей Ивана Игнатьевича, пока ждал окончания партии, пока слушал обстоятельный рассказ старика, он так замерз, что зуб на зуб не попадал. А вредный старик только посмеивался, видя Ленины мучения, и ни за что не хотел пройти хоть к машине, хоть в соседнее кафе — у него, дескать, место занято, и партнер давно ждет…

Всю дорогу домой Леня всерьез опасался за свое здоровье.

— Ну, Ленечка, — встретила его Лола на пороге, — расскажи скорее, что тебе удалось узнать. Кто такой Фортель? Знаменитый шпион? Джеймс Бонд на пенсии? Мишка Япончик? А твоя бабулька? Сонька Золотая Ручка? Или они работали на пару, как Бонни и Клайд?

— В этом доме можно получить чашку чаю? — произнес Маркиз вместо ответа. — Я промерз как собака и, кажется, уже заболеваю… по-моему, у меня температура, а ты вместо заботы и ухода набрасываешься на меня со своими вопросами!

— Все понятно, тебе просто хочется меня помучить! — Лола дотронулась до Лениного лба. — Нет у тебя никакой температуры! Прекрати симулировать!

— Ну конечно, у тебя не рука, а термометр, ты определяешь температуру с точностью до десятых! Хоть градусник-то у нас в доме есть?

Вместо ответа Лола удалилась в свою комнату и через полминуты вернулась с градусником. Ни слова не говоря, она протянула его Маркизу. Он с озабоченным видом сунул градусник под мышку и снова повернулся к Лоле:

— Но все-таки могу я рассчитывать на чай? Кажется, я не так много прошу — всего лишь чашку чаю с медом и лимоном!

— Когда меряешь температуру, нельзя пить горячее! — отрезала Лола. — Намеряешь слишком много. Сначала температура, потом чай…

Маркиз надулся и уселся в углу кухни, мрачно уставившись в одну точку.

— Ну все, можешь вынимать! — объявила наконец Лола, взглянув на часы.

Маркиз достал градусник и взглянул на него. На его лице появилось недоверчивое выражение.

— Наверное, этот градусник неисправен! — заявил он после короткой паузы.

— Ну-ка дай… — Лола забрала у него градусник и с сарказмом проговорила: — Знаешь, какое у меня в детстве было любимое стихотворение?

— Понятия не имею!

— «Я опять лежу в постели, не велели мне вставать, а у меня на самом деле тридцать шесть и пять!..»

— Там не тридцать шесть и пять, а тридцать шесть и семь! — обиженно поправил ее Леня.

— Это совершенно нормальная температура! — отрезала Лола. — Чаю хочешь?

— Что-то мне расхотелось… — проворчал Маркиз. — Может быть, чашечку кофе… с коньяком или ликером… У нас, кажется, где-то был «Бейлиз»…

— Так и быть, сварю тебе кофе! — смилостивилась Лола. — Только все же расскажи, что тебе удалось узнать от Ивана Игнатьевича. И прекрати капризничать, ты совершенно здоров! Просто ты мнителен, как все мужчины!

Убедившись, что температуры у него нет, Леня действительно приободрился и приступил к рассказу.

— Представляешь, Лолка, — начал он, поставив локти на стол, — этот Фортель и правда легендарный тип. Один из последних настоящих уголовных авторитетов…

— Ну как же, сейчас их тоже много…

— Вот именно — много! Развелось их, понимаешь, черт знает сколько, потому что каждый хулиган, ограбивший ларек, норовит объявить себя авторитетом. А раньше их были единицы, и каждый действительно пользовался в уголовном мире большим уважением. Так вот и слово Фортеля было законом…

— Ладно, не увлекайся, — остановила его Лола. — Что-то подобное мы и подозревали, так что никакого открытия ты не сделал.

— Подожди, Лолка, будет тебе и открытие! А как там насчет кофе — ты же мне обещала!

Лола что-то проворчала, но насыпала в турку молотый кофе, залила водой и поставила на плиту.

Леня продолжил:

— Так вот, самое знаменитое дело Фортеля — это дело о перстне Александра Великого…

— Чего?! — переспросила Лола, отвернувшись от плиты. — Это еще что такое?

— Александр Великий, он же Александр Македонский, — величайший завоеватель древности, покоривший империю персов и практически всю Азию, дошедший до Индии… — вдохновенно начал Леня.

— Слушай, не зли меня! Наверное, я знаю, кто такой Александр Македонский! Что за история с его перстнем?

— У одного частного коллекционера имелся перстень, — заговорил Леня нормальным голосом. — Перстень с виду довольно простой — золотое кольцо с черным камнем, на камне вырезана печать. Так вот, ученым удалось установить, что эту самую печать Александр Македонский ставил на свои письма и приказы. То есть это была его личная печать! Представляешь себе?