Великолепие, Стр. 25

— Невероятно или маловероятно?

— И то и другое. — Джордж положил записку на стол. — Вот Бартоломью я, пожалуй, найду. Я видел эту книгу в Праге, в доме одного клиента. Если за книгу готовы заплатить хорошую цену, я, вероятно, заполучу ее. Но кто же сделал такие заказы?

— Ни за что не угадаешь. Не кто иной, как известный русский князь Северьянов!

Джордж насторожился.

— Он был здесь?

— Папа, в чем дело? — спросила девушка, озадаченная его реакцией.

— Кэролайн, ты написала о нем под псевдонимом «Коппервилл», статья опубликована сегодня утром в газете, и этот человек неожиданно появился в нашей лавке. Разве это не повод для беспокойства? О том, что под именем Коппервилла скрываешься ты, известно только твоему редактору да мне.

Кэролайн немного смутилась.

— Что в этом странного? У нас книжная лавка, а ему понадобились редкие книги. Князь не мог соотнести меня с Коппервиллом. Наверное, он еще не прочитал эту статью, возможно, даже не знает о ней. Однако не исключено, что князь выследил меня сегодня утром.

— Это мне не нравится! Раньше ты никогда не заходила так далеко в своих затеях.

— Но князь не обвинил меня ни в том, что я нарушила границы его частных владений, ни в чем-либо другом, — задумчиво возразила Кэролайн. — Если даже он понял, чем я занималась, то почему-то помалкивал об этом.

— Этот человек прибыл сюда, чтобы договориться о союзе между нашими странами, Кэролайн. Он русский князь, полковник и близкий друг императора Александра, — строго заметил Джордж.

Кэролайн нахмурилась.

— К чему ты клонишь, папа?

— По-моему, в своих обличительных статьях ты заходишь слишком далеко. До последнего времени ты писала об экстравагантных вкусах и недозволенных поступках представителей высшего света, но никогда еще не избирала своей мишенью государственного деятеля такого масштаба. Ты совершаешь ошибку и можешь навлечь на себя неприятности, Кэролайн, потому что вмешиваешься в дела государственной важности, тем более в военное время.

Теперь Кэролайн по-настоящему встревожилась. Что правда, то правда, уже несколько лет назад ужесточились законы, ограничивающие свободу слова, особенно по части политики. Однако едва ли кто-то вздумает обвинить ее во вмешательстве в процесс переговоров о заключении союза только на том основании, что она, уличив Северьянова в безнравственном поведении, дискредитировала его в глазах общества. Но Кэролайн понимала причину тревоги отца: ему страшно, когда она рискует, и Джордж хочет оградить ее от неприятностей. Возможно, ей действительно следует проявлять большую осторожность. Кэролайн смутилась. Отец ужасно расстроился бы, узнав, что она затевает. Он никогда ничего не запрещал ей, но, несомненно, будет волноваться и переживать за нее. Поэтому девушка решила утаить от отца, что все-таки попытается проникнуть на праздник к Шеффилдам.

Николас остановился на лестничной площадке третьего этажа своего особняка и прислушался. Здесь находилась детская и классная комната, где Катя ежедневно занималась со своим учителем Раффальди. Здесь же располагались комнаты ее гувернантки и нянюшки Лизы, хотя Николас был уверен, что нянюшка спала на тюфяке в спальне Кати, как делала всю жизнь, где бы они ни жили.

Он напряг слух, но не услышал ни детского визга, ни смеха, ни тихого пения, ни оживленных разговоров, ни даже звуков клавесина или фортепьяно, на которых Катя так хорошо играла. Тяжело вздохнув, князь свернул в коридор.

Дверь классной комнаты была приоткрыта, и Николас увидел Катю. Она сидела за столом, склонившись над книгой. Раффальди сидел напротив нее, перед ним лежала раскрытая тетрадь: он проверял Катину работу.

Гувернантке Тэйчили, по мнению Николаса, полностью лишенной человеческого тепла и сострадания, по настоянию Мари-Элен доверили воспитание Кати. Сейчас в классной комнате ее не было. Николас постучал в створку двери.

— Можно прервать вас?

Раффальди встал. Катя подняла голову от книги.

— Ваше сиятельство, — смуглый итальянец поклонился, — смею доложить, что ваша дочь сделала всего одну ошибку в сочинении.

— Рад это слышать. — Николас не сводил глаз с Кати. — На какую же тему было сочинение?

— Катя, скажи своему отцу, о чем ты писала, — улыбнулся итальянец.

— Об императрице Екатерине.

— Вот как? Серьезная тема, — сказал Николас. — Что же ты о ней написала?

— Она была великой правительницей, потому что стремилась сделать Россию лучше, — серьезно ответила Катя. — Екатерина расширила границы России и хотела, чтобы все чувствовали ответственность за своих крепостных. Она мечтала, чтобы миром правили природа и разум.