Ричард Длинные Руки – граф, Стр. 89

Глава 6

Вода поднималась медленно и мощно, я даже увидел, как отхлынула от берега почти на ладонь. С той стороны солнечные лучи попытались пробить ее насквозь, но запутались в толще, начали переламываться причудливо, вода где светло-зеленая, где с темными полосами, как малахит, а по водяной стене кипят белые гребешки, будто там бушует буря.

В самом озере вода остается серой и бесцветной, а эта стена сияет напротив солнца, как жидкий драгоценный камень. Мне почудилось, что смотрю в сверхгигантский аквариум, вода не может вот так стеной, разве что ее выдавливает снизу другая подступающая вода, а здесь поддерживают незримые стены.

– Невероятно, – прошептал я в самом деле потрясенно. – Такая мощь… Не могу поверить…

Он спросил, не поворачивая головы:

– Почему?

В голосе мага не чувствовалось страшного напряжения, а руки не вздрагивали. Это не Кадфаэль, который все держит на плечах своих, Уэстефорд лишь руководит процессом, я пролепетал, ничуть не прикидываясь:

– Но ведь маги… могут разве что щепочку вот так!.. Еще, слышал, могут смотреть глазами птиц, пока те в небе… Да и то, мне рассказывали, что птицу нужно еще суметь найти и обуздать, да и глаза у нее совсем не такие, как у человека, голова от боли лопается… но чтоб вот так поднять целое озеро?.. Невероятно! А камни тоже можете?

Он произнес, не опуская рук и не поворачивая головы:

– Смотри, ты видишь в этой воде Водяного Зверя?

– Нет, – ответил я уверенно.

– Смотри лучше, – велел он.

Я рискнул сосредоточиться и начал всматриваться в водяную стену с интенсивностью микроскопа. К счастью, солнце с той стороны просвечивает насквозь, увидел бы всех мелких рыбок и головастиков, ни одной ни крупной, ни средней, что по теории вероятностей какая-то аномалия, как это ничего не попало, не специально же Уэстефорд всех отгонял… Или как-то почуяли, убежали?

– Нет, – ответил я честно. – Ничего не вижу.

– А тем не менее, – ответил он уверенно, – Зверь там есть. Или часть Зверя…

Он опустил руки, вода с грохотом обрушилась обратно. Это было как падение метеорита с небольшой высоты: масса воды ушла в озеро с такой силой, что образовалась воронка, мощная круговая волна пошла во все стороны, обрушилась на берег, как карликовое цунами.

Я отскочил, вода догнала и намочила до колен, едва не сбив с ног.

Уэстефорд стоял возле дерева, абсолютно сухой, деловито щупал кору, с которой я насрезал чешуек.

– Нужно было плеснуть водичкой, – сообщил он деловито. – Так быстрее затягивается… Да, ты что-то спрашивал?

– Насчет камней, – напомнил я.

Он покачал головой:

– Нет, камень даже не сдвину. Есть заклятия, как передвигать горы, но доступны только высшим мастерам… да и то не припомню таких. Говорят, в древности… Но что не приписывают древним? Понимаешь, каждому даже простейшему заклятию приходится учиться по нескольку лет. А потом начинается…

Он замолчал, пощелкал пальцами, подыскивая слово, я подсказал:

– Узкий специалист флюсу подобен.

– Да, – согласился он. – Что-то вроде. Магу приходится выбирать что-то одно. Нельзя идти сразу по всем дорогам. Даже по двум близким никому не удавалось…

Он говорил пространно и высокопарно, у меня же засело насчет Водяного Зверя, который «там есть». Если этот Водяной Зверь был в массе воды, то он невидим? Это хреновое дело. Но что значит «или часть»? Старик выражается очень странно, но это не маразм, а неумение подыскать термины, которых не существует. Еще не существует или не может существовать по определению.

Внезапно вспомнился гусь, что неосторожно приводнился ночью на водную гладь. По идее, крупный зверь должен был либо выпрыгнуть и заглотить его целиком, либо ухватить за лапы и утащить на дно, а там сожрать, в любом случае вода бурлила бы, клокотала, вздымалась, я бы видел или хотя бы чувствовал большое свирепое тело. А так вообще-то гусь опустился в воду, словно снежный ком на раскаленную плиту.

Уэстефорд разглагольствовал всю обратную дорогу к замку, я сообразил, что дело не только в обычной старческой болтливости, старому колдуну в самом деле не с кем словом перемолвиться: челядь его боится, хоть и меньше, чем грозную хозяйку. Хотя бы собаку завел, та бы его слушала и сопереживала, только собаки могут смотреть с пониманием и любовью, еще умеют вздыхать с таким горестным сочувствием, что сразу понимаешь: тебя любят и обожают.

Мы поднялись в его покои, по дороге навстречу выбежали две кошки, но, увидев старого колдуна, поспешно убрались с дороги. Я взглянул на Уэстефорда удивленный и приятно обрадованный.