Ричард де Амальфи, Стр. 80

Я пробормотал:

— И сказал Иван Сусанин полякам: «Водки, ребята, не обещаю — но погуляем хорошо»…

— Иван Сусанин? — переспросил Гунтер. — Кто это?

— Да был такой гунтер в наших краях…

И все же вскоре увидели впереди по дороге живое село, стадо коров, множество гусей в пруду, два десятка домов, но проходы завалены бревнами, а дорогу в село преградили невысокие ворота, я бы их назвал просто шлагбаумом. С той стороны наблюдали за нами двое молодых парней. Когда им показалось, что едем именно к ним, один пронзительно свистнул, сразу же из домов повыскакивали с луками, арбалетами, у кого-то топоры, косы, боевые молоты, палицы…

Гунтер сказал с кривой усмешкой:

— Вольное село.

— Не признают хозяина?

— Да, смельчаки… Но если придут войска Карла, все равно придется искать защиты у сеньора.

— А пока живут, — сказал я, — не платят подати. Вроде бы хорошо, однако же что-то в этом есть и нехорошее. Не находишь?

Он подумал, крякнул:

— Верно, ваша милость. Так вроде смелые люди, но, с другой стороны, они же прячутся от настоящей мужской работы! А как же родину защищать? А как налоги платить, чтобы новую церковь выстроить? Учителей нанять, их же детей грамоте учил бы? Нет, это тоже воры.

Воры поневоле, подумал я хмуро, но смолчал. Может быть, родину и пошли бы защищать, но вот постоянно класть головы в сварах их господина с другими господами — осточертело. Может быть, родину защищать от вторжения армий Карла придется, а может и нет, а вот ежедневно и ежечасно кланяться господам, работать на барщине… есть у них такое?.. словом, выполнять какие-то унизительные повинности — придется постоянно. Вот и выбирают такую свободу, в которой есть нехорошее, но и хоть слабенькое, но оправдание…

Солнце в небе еще невысоко, пастух только-только гонит коров на пастбище, но свернул на луг, чтобы не встречаться с нами, чужаками. Деревня уже проснулась, над домами дымки, козы разбрелись у околицы, щиплют траву и, встав на задние ноги, объедают листья с нижних веток.

У шлагбаума, загораживающего вход, пришлось посторониться: навстречу важно идут гогочущие гуси: толстые, огромные, окормленные. Впереди двигается вожак: ростом с индюка, его не назовешь откормленным, весь из тугих жил, а когда посмотрел на коней впереди, я понял и поспешно подал лучникам знак уступить дорогу.

По ту сторону еще трое с луками, остальные с топорами, мечами, луками и арбалетами наблюдают за нами из-за поленниц с дровами, заборов, сараев. Еще в нашу сторону с нехорошим интересом посматривают три огромные лохматые собаки. Там у себя я больше привык к гладкошерстным, но в этих условиях, понятно, эти кудлатые куда практичнее: и на снегу могут спать, и пока через такую густую поросль доберешься до плоти, рот забьешь шерстью, а там и сам жизнь потеряешь, зубы у псов вон какие…

Что народ здесь вольный и способный постоять за себя, я убедился сразу. Вроде бы простолюдины, но у каждого либо меч, либо огромный тесак, почти все в удобных куртках из толстой кожи, стрела не пробьет, да к тому же там и сям нашиты полоски железа. Особенно толстые и длинные — на плечах, что сразу напомнило погоны. Этим людям носить доспехи не с руки, но вот такая железка на плече защитит от удара сабли, тесака, а то и меча, если сталь получше.

Мы ехали медленным шагом, вблизи шлагбаума я вскинул руку и сказал громко:

— Дорога идет через это село!.. В вашу жизнь вмешиваться не собираемся. Каждый сам выбирает свою дорогу. И сам отвечает за выбор.

К шлагбауму подошел кряжистый мужик, от всей фигуры веет силой и властностью, окинул нас волчьим взглядом из-под нависших бровей.

— Добро пожаловать, дорога свободна.

Подростки бросились к шлагбауму, жерди заскрипели, через мгновение проход освободили. Я пустил коня вперед, на него смотрели с восторгом и опасливостью — какой громадный и черный, — рыцари ехали за мною следом, следом замершие в седлах лучники.

Мы проехали через середину села, Гунтер хмыкнул и указал на большой котел на площади, там варится по меньшей мере туша быка, еще на бревнах рассаживаются парни с трубами, трещотками, молодежь выкатывает тяжелые бочки.

— У них праздник, не иначе…

Нас рассматривали с любопытством, без страха, а одна женщина прокричала:

— Это что же столько статных мужчин едет мимо?.. А ну слезайте! Будем праздновать вместе!

За моей спиной Зигфрид сказал громко: