Ричард де Амальфи, Стр. 79

Я сосредоточился, стараясь не потерять мысль, что постоянно ускользала, пытаясь отыскать проблемы проще: затащить ли сегодня в постель Фриду или же кого-нибудь из новеньких, напомнить про сокровища, которые выкопали благодаря мне, такому замечательному и щедрому, погонять сопровождающих, наслаждаясь властью…

…нет, мысль ускользнула, но, чувствую, еще вернется. Такое вот, тревожащее, возвращается.

Глава 4

Хмурые деревья остались за спиной, на опушке встретило яркое, умытое ливнем солнце. От мокрой земли пар, лужи исчезают на глазах, прибитая крупными каплями трава со стонами и вздохами распрямляется, осматривается, прикидывая, как и куда запустить корни и протянуть листья.

Конские копыта увязают в размокшей почве, но не погружаются глубоко: земля не успела наполниться влагой. И с каждым конским скоком как будто становится плотнее и суше.

Гунтер на правах поводыря то и дело заезжал вперед, а по тому, как притормаживал и брал в руки топор, мы уже знали, что заметил впереди нору гоблинов, не знающих страха волков или бродячего тролля.

Лучники бросались к нему наперегонки. Страх перед чудовищами, который охватывает вне стен замка, уже испарился, все старались показать свою меткость и дальность в стрельбе, поражая опасных тварей.

Двое лучников, которых приставили охранять вечно отстающего отца Ульфиллу, глядели нам вслед с завистью.

Гунтер остановился на вершине холма и угрюмо смотрел вперед, не притрагиваясь к боевому топору. Лицо стало бледным, осунулось, в глазах непривычная для этого сурового немногословного воина тоска. Я посмотрел на него, на равнину. Впадина, как будто с неба упала панцирем вниз огромная черепаха, от морды до хвоста километра четыре… Нет, у черепахи панцирь рифленый, а здесь как будто ударили по земле щитом или даже тазом. Вмятина осталась идеально круглая, с удивительно ровным, словно выверенным по циркулю дном.

Не слишком глубокая яма, именно впадина, а не яма, но чем больше я на нее смотрел, тем страшнее становилось. Наконец волосы зашевелились и встали дыбом. Как будто стальной шарик подшипника ударил и отпрыгнул обратно в космос. Эту яму мог образовать только… нет, даже не взрыв, а нечто вроде гравитационного удара.

Гунтер взглянул встревожено:

— Ваша милость, вы так сбледнули…

Я огрызнулся:

— С вами не только… этим самым станешь. Давно это было?

— Давно, — ответил он. — Видите, травой заросло?.. А внизу родничок. Туда козы повадились, очень им трава тамошняя по вкусу. Да и я скажу, нигде такой сочной и мясистой не видел.

Я зябко передернул плечами.

— Не дохнут?

Он не отрывал от моего лица внимательных глаз.

— Вроде бы нет. Но вам, ваша милость, как будто бы такие ямы знакомы?

— Нет, — ответил я чистую правду. — Никогда не видел!

— Гм, а мне почудилось…

— Креститься надо, — сказал я строго.

Он перекрестился, это по-христиански, сплюнул через левое плечо, отдавая дань язычеству, потрогал амулет на шее — это от веры в силу заговоров и вообще в магию, практичный человек Гунтер, ни с кем не желает ссориться, почти общечеловек, но в то же время топор держит твердо, от своих принципов не отступится.

— Да, — произнес он, — здесь всякие наваждения толпами, а то и стадами.

— Вообще-то ты прав, — признал я. — Это я представил, что здесь творилось, когда ваш дурак колдун не ту кнопку нажал! В смысле заклятия перепутал.

Он кивнул, морщины на лице стали резче.

— Здесь был город. Большой, богатый. И много колдунов, вы угадали… Кто из них что раскопал, теперь уже не узнать. Те, кто уцелел в дальних селах, рассказывали, что небо озарилось оранжевым, словно появилось второе солнце. И сразу же упало на землю. Заклокотал вулкан… А потом и он в пыль, осталась яма. Говорят, сперва был только оплавленный камень, потом нанесло земли, семян, уже лет через пять наросла трава, а сейчас вот кусты, кое-где уже и деревья…

Мы спустились с холма, земля плодородная, на бесплодной не вымахают такие бурьяны. Приходится привставать в стременах, чтобы не затеряться, однако все в запустении, даже дорога, на которую наконец выбрались, заброшена, забыта, а трава с обеих сторон старательно отгрызает корнями кусочки твердой каменистой земли, стремясь уничтожить даже намеки на дорогу.

Я поглядывал по сторонам, если и находил следы человеческой деятельности, то сейчас только заброшенные сараи, полуразвалившиеся постройки, замершие колодцы… Иногда угадывалось даже поле, там дикая трава, но кустарником зарасти не успело, в то время как дальше строго по линии настоящая чаща.