Ричард де Амальфи, Стр. 105

Я кивнул, расспрашивать не стал, нравы жестокие, у женщин только и прав, что сидеть у окошка и ждать возвращения господина, а уж обязанностей море.

— Понимаю, — сказал я еще осторожнее, — вас интересует ваш статус…

Я умолк, подбирая слова, а она сказала чуть живее, чем раньше:

— Не просто интересует, сэр Ричард!

— Да-да, — подтвердил я. — Я как-то не подумал, что получаю замок и земли с таким прицепом.

Она ужаснулась:

— Намереваетесь меня убить?

— Да пока нет…

— Умоляю вас, — вскричала она и молитвенно сложила руки у груди, — у вас же есть право тетравленда! Взяв замок и убив прежнего владельца, вы получаете в полное владение все, что ему принадлежало. В числе прочего ему принадлежала… и я. Я могу оставаться вашей замковой женой… или наложницей. Вы ведь, как я понимаю, свирепый и ненасытный воин, в замке сидеть не станете, так что я какая помеха? Когда станете наезжать в этот замок, я буду стелить вам постель и выполнять все ваши прихоти… в остальное же время замок будет под хорошим присмотром. Я и так занималась всем хозяйством. Знаю, как вести дела, как рассчитываться с подрядчиками, я закупала продукты и провизию, подготавливала замок к зиме…

Она упала на колени и смотрела на меня в страхе и отчаянии. А я — на ее полные груди, быстро вздымающиеся, еще весьма аппетитные. Потом подумал и решил, что право тетравленда придумано мудрыми людьми, что обеспечивает эволюцию человеческого общества. Когда более сильный устраняет слабого, он не должен рушить все, что было у слабого. Он просто обязан взять и распорядиться еще лучше.

— А почему не умоляете отпустить к отцу?

Она взглянула с надеждой:

— А вы… отпустите? Умоляю, умоляю — отправьте меня обратно к отцу!

Я подумал, кивнул:

— Вы были правы. К отцу отправлять нельзя. Соберет армию и отправится мстить.

Она вскрикнула:

— За эту грубую скотину? Да ни за что!

— А за угодья, земли, замок?

Она затрясла головой:

— У отца все это есть. Правда, не такие богатые, но нам хватит.

— Но за гибель зятя положено мстить, хоть мы и не совсем в тейпе. К тому же солидная экономическая составляющая: деревни Одноглазого и те, которые оттяпал у Галантлара, нехилый замок…

Она в отчаянии смотрела снизу вверх зелеными, полными слез глазами. Край зеленого платья на груди опустился еще ниже, мне сверху хорошо видны безукоризненной формы два полушария, а когда леди Гервена в бессилии опустила руки, декольте углубилось настолько, что я смог, глядя вот так сверху, рассмотреть края широких розовых кружков.

— И тем не менее, — проговорил я чуточку охрипшим голосом, все еще не отводя глаз от манящего зрелища, — ущемлять вас не стану. В самом деле, этот тетравленд… гм… придумал кто-то из очень умных. Или из озабоченных. Но, скорее, то и другое. Вы пока пленница, но — почетная пленница… Я поразмыслю над этической стороной тетравленда, и, пожалуй… А сейчас соизволю отпустить вас. До особых пожеланий.

Она мигом вскочила, поклонилась, так что я смог заглянуть в декольте еще глубже, в самом деле ощутил горячую тяжесть в известном месте. По ее лицу понял, что все заметила, все поняла, настоящая женщина, и произнесла горячо и пылко, по-прежнему глядя снизу вверх, такой взгляд лучше действует на грубых скотов:

— Спасибо, сэр Ричард! Спасибо, доблестный рыцарь! Вы самый великодушный…

— Вы можете… — напомнил я. — Ага, можете… идти.

Она ускользнула обратно намного быстрее, чем входила, а у меня осталось нехорошее впечатление, что если и не обвела вокруг пальца, то была к этому близка. В самом деле, быть рыцарем — тяжкое дело: простой нормальный гражданин изнасиловал бы как законную добычу, так называемое право войны, а потом бы отдал солдатам. Замок же и все земли, само собой, принадлежат победителю по праву. А сейчас черт его знает как и поступить, если соблюдать все юридические тонкости. Ведь она — законная хозяйка этого феода. Но не убивать же…

Ехидный голосок сказал внутри насчет женитьбы, я поморщился, о женщинах стараюсь вообще не думать, чтобы не всплывало лицо леди Лавинии.

Глава 11

Солнце поднялось над башнями, вскарабкалось к зениту. Я все это время двигался как перпетуум-мобиле: успокаивал, устраивал и упорядочивал жизнь замка и его обитателей. Харальд и Гунтер отобрали из числа уцелевших тех, кто сможет без угрызений совести принести присягу новому хозяину, отец Ульфилла грозил небесными карами отступникам, а я за это пообещал ему во владение местную церковь.