Ричард Длинные Руки – ландесфюрст, Стр. 65

– Как скажете, мой господин!..

– Я вышлю охрану, – пообещал он.

– Да-да, – подтвердил я, – отберите самых доверенных…

Он отмахнулся:

– Сам знаю. А ты иди и проследи, чтобы ни один из сундуков не исчез. Я лично пересчитаю все до последней монеты!

И хотя понятно, что считать бы пришлось несколько месяцев, но достаточно счесть в одном сундуке, а потом умножить на количество таких же скрынь, так что да, обмануть трудно, – я поклонился и отправился к Зайчику.

Наши встретили с сильнейшим беспокойством, бледные, в глазах тревога, а герцог сказал с надеждой:

– Удалось?

– Нет, – ответил я честно.

Простодушный сэр Растер сказал бы, как же так, мне ж все удается, но герцог меня знает не так близко – помрачнел, огляделся, словно в поисках абсолютной защиты.

– Сколько у нас времени? – спросил он коротко.

– Полдня, – ответил я.

– Больше никак?

– Полдня понадобится, – ответил я, – тяжелогруженой телеге добраться от города до их лагеря. Но телеги с выкупом не будет. Так что через полдня либо они атакуют нас, либо мы ударим сами. Первыми…

Он кивнул, глаза вспыхнули боевым азартом.

– Ясно. Мы им покажем настоящий бой!

Солнце с утра жжет спины и головы, ветерок утих, и весь мир застыл, только на дорогах клубится пыль, а в ней поблескивают холодные злые искры.

Я пронесся вдоль городов, что издавна благоразумно строились вдали от берега, отовсюду из распахнутых ворот выходят отряды вооруженных горожан, мрачные и сосредоточенные, идут в сторону моря.

Из города Клеондаль вышел большой отряд под началом трех рыцарей, один издали крикнул:

– Сбросим пиратов в море!

– И не дадим выплыть! – прокричал я.

Через несколько минут стремительной скачки я наткнулся на группу копейщиков и лучников, их ведет городской старшина.

Я помахал рукой, закричал:

– Это последняя война!.. Отныне города будем строить и на побережье!

Он перекрестился.

– Дай бог, ваша светлость, дай бог!..

– Господь на нашей стороне, – прокричал я и понесся в сторону Тоннеля.

Со стороны Большого Хребта я увидел с вершины холма в долине длинную искрящуюся гусеницу, толстую и бесконечную, хвост еще не показался из черного зева Тоннеля. Ползет она медленно и упорно, вся разукрашена крохотными цветными пятнышками знамен и баннеров.

Сердце мое забилось радостно, Бобик гавкнул, все поняв, и ринулся вперед раньше, чем я сообразил, что пошлю коня следом за ним во весь опор.

Рыцари в голове колонны вздрогнули, когда впереди из внезапно возникшего облака пыли вынырнул их верховный лорд.

– Сэр Ричард!.. Сэр Ричард здесь!

Я быстро подъехал к графу Рейнфельсу, он приложил руку к шлему, я отмахнулся и прокричал:

– Граф, немедленно разворачивайте своих людей в боевой порядок!.. Враг всего в трех милях!.. Это пираты! Ударьте на них со всей мощью!

Граф вскрикнул обалдело:

– Пираты? Но не достаточно ли туда одного отряда, пусть разгонят плетьми?

– Граф, – крикнул я, – выполняйте!

И, повернув Зайчика, послал его в галоп, потом в карьер. Граф Рейнфельс человек исполнительный, он немедленно повернет всю армию в сторону моря, а когда увидит, сколько их… что ж, он умеет ударить со всей мощью.

Обратно я понесся другой дорогой, тоже встречал все отряды – рыцарские или городское ополчение – и торопил на защиту гавани. Армия герцога Вирланда и отряды герцога Сулливана обороняются упорно, но если бы не постоянно подходящее подкрепление, их бы уже смяли.

Пиратов настолько много, что даже эта их часть попыталась обойти армию Вирланда и со спины. Я возглавил один отряд, с наслаждением врубился, люди дико заорали и пошли остервенело размахивать всем, что в руках.

Яростный порыв подхватил и понес меня, и хотя я умница и расчетливый политик, но до чего же сильно в нас это древне-хвостатое «упоение в бою и бездны мрачной на краю», я орал, визжал в ярости, рубил, рассекал, повергал и все время стремился пробиться в ту часть их лагеря, где видел шатер верховного ярла, однако пираты стоят стеной, прорубываться все труднее.

Мы прорвали их кольцо вокруг Тараскона, дальше я промчался быстро к группке военачальников, их видно по изысканно дорогим доспехам и множеству знамен над головами.

В центре рослый человек отдает приказы и сопровождает их скупыми жестами. Со спины видно, что герцог за это время стал еще больше, в поясе шире, чем в плечах, но когда повернулся ко мне, я увидел все то же загорелое и суровое лицо профессионального солдата, что хоть и раздобрел в своей крепости Аманье, но слово «война» не приводит в ужас, напротив, воспрянул, как старый конь при звуках боевой трубы.