Ричард Длинные Руки – воин Господа, Стр. 141

– Во много знаний, – сказал я слабо, – много горя. Веет ветер, веет… словом, потом на круги своя.

Наступило озадаченное молчание. От того, что я перепутал слова, моя сентенция мне самому показалась мудрой и многозначительной.

В тишине раздался незнакомый голос:

– А вот тебе твой король!

Шарлегайл в своей спальне выглядел еще старше, чем в тронном зале. Там он старался держаться прямо, орлинил взор, а здесь горбится, животик, ого-го какой животик, корсет носит, что ли, или же шарфом подтягивает?.. Ага, раздевается, даже рубашку снял. Волосы на груди уже седые, а дряблые грудные мышцы обвисли, как у женщины. Животик, как будто арбуз засунул под кожу, аж лоснится… Лезет под одеяло, изображение сместилось, с другой стороны под одеяло юркнула Шартреза. Черные волосы распустила, красивой волной раскинулись по огромной подушке…

Что хотят показать, непонятно… А, что у короля Шарлегайла – дряблые мускулы? Или что не может ничего сделать с женой, прекрасной Шартрезой, вот усиленно акцентируют мое внимание на ее настойчивых усилиях ему помочь… Идиоты, не замечают глубокой нежности и любви в ее глазах, как есть идиоты. Не понимают, что даже если она помешана на сексе, а это не так, я ее видел и, надеюсь, понял, то она с легкостью решит эту проблему, если знает, где у нее на теле эрогенные зоны. А такие чувствительные женщины испытывают оргазм уже только от ласкового взгляда мужчины, от его любящего голоса, прикосновения его рук, губ, его тела… Нет, в самом деле идиоты. Показывать такое и надеяться, что из-за этого я буду о короле думать хуже? Даже отвернусь от него? Еще покажите королевскую особь в туалете!.. Я сам, сидя на унитазе, тужусь, кряхчу, ковыряюсь в носу и чешу между большими пальцами ног, ведь меня никто не видит, а заняться чем-то приятным надо. И ничего, вовсе не считаю себя самым распоследним засранцем. И мои друзья не считают.

Так и есть, в самом деле возникла картинка королевской сральни!.. Вот Шарлегайл развязывает пояс, заменяющий ему ремень… Я не выдержал, хихикнул. Изображение застыло, подергалось, медленно растаяло. Похоже, мои киношники сообразили, что такая киноколлекция шедевров дискредитирует в моих глазах не короля, а тех, кто такое хранит у себя да еще и показывает другим.

Видения истончились, серый занавес растаял без следа. Зал виден четко, я снова полулежу в том же кресле. Железные скобы охватывают мои руки и ноги, но шея свободна. Воздух теплый, насыщенный запахами еды, кислого вина, крепкого пота, неумело забитого душистыми маслами, из-за чего запах немытых тел стал насыщеннее, тяжелее, влезает в ноздри и обволакивает носоглотку, не давая ощутить другие запахи.

Зал стал еще ярче, в дополнение к факелам зажгли светильники. За дальними столами веселится народ, очень яркий, просто картинно яркий, а за ближайшим ко мне столом всего трое – двое мужчин и женщина. Беседуют друг с другом, все трое сдвинули головы настолько заинтересованно, что почти соприкасаются лбами. Слуга с каменной мордой держится сзади, заученными движениями подливает вино в высокие изящные кубки из серебра.

Я услышал за спиной высокий мужской голос:

– Он очнулся, Ваша Светлость!

Двое из разговаривающих мужчин подняли головы. Одного я сразу определил как «Его Светлость», сильное и волевое лицо, здесь ведь мир, где титулы чаще всего достаются сильным и жестоким, а не переходят по наследству от одного ничтожества к другому. Вот второй, да, если и имеет право на титул, то явно же этот титул заработан предками… Если резню и сражения можно назвать работой или менеджментом.

Мужчина, которого назвали Светлостью, выбрался из-за стола, за ним тут же угодливо понесли легкое кресло. Он сел передо мной в трех шагах, в отставленную руку ему тут же вложили бокал с вином. Именно бокал, а не кубок из металла, пусть даже из золота, как в Зорре и других королевствах, в которых я побывал. Бокал из тонкого стекла, стекло бесцветное, так что вся красота темно-красного вина видна полностью.

Мужчина рассматривал меня с любопытством. У него крупное лицо, угловатое, не лишенное грубой мужской привлекательности. Глаза умные, насмешливые, сфокусированные, как черные звезды, в одну точку.

– Я герцог Арлингский, – назвался он. – Полновластный владетель этих земель… и не только этих. А ты – тот самый загадочный воин, что сумел заставить о себе говорить. Твой молот, кстати, так и не смогли взять. Он покалечил моих лучших воинов, я велел его просто засыпать землей и завалить камнями. А меч… меч плоховат! Может быть, в нем какие-то скрытые возможности? Во всяком случае, двое моих контов из-за твоего меча чуть не подрались… Пришлось отдать третьему, чтоб не обидно.