Ричард Длинные Руки – гауграф, Стр. 61

И хотя я уже начал было подниматься, чтобы отвести Дженнифер в ее покои, но назло наглецу сел и прижал Дженнифер еще крепче, успокаивая и целуя в темечко, как ребенка.

Он постоял, даже потопал задними конечностями, бряцая шпорами, а то вдруг я не заметил его появления, затем, не дождавшись реакции, ощутил, что стоять столбом глупо, надо что-то делать, и… тихохонько отступил и пропал в темном дверном проеме.

Леди Элинор побежал жаловаться, отметил я автоматически. Как бы не начала она еще и чужими руками…

– Пойдем, лапушка, – сказал я, – отведу тебя, как заботливый брат.

– Ох, Рич, – сказала она слабо, – ты какой-то…

– Какой?

– Не такой, как раньше.

Я поднял ее, поцеловал в щеку.

– А уж ты… Вот целую и не боюсь уколоться о твои шипы.

Она опустила ресницы, но я понял молчаливое, что ее шипы меня никогда не ужалят, что бы я с нею ни вздумал делать.

Глава 2

От стражей Мартина укрыться непросто, бдят, пришлось одного послать на стену, другому велел посмотреть, что за подозрительные тени во дворе, ночью неча там шастать, а сам быстренько взбежал на самый верх, обернулся исчезником и торопливо, как вспугнутый кузнечик, прыгнул в ночное небо.

Ночь теплая, с сухим горячим воздухом, колдовскими запахами и таинственно мерцающими звездами. Призрачный лунный свет падает строго и прямо, но кое-где странно уплотняется, там возникают неясные фигуры, не всегда человеческие, тут же исчезают, или их уносит таким же призрачным ветром. Иногда я слышал печальные затихающие крики, по моему телу пробегала дрожь, я торопливо поднимался выше, там прохладнее и безопаснее от очарованной видениями полусна земли.

Внизу в темноте белеют дороги, с этой высоты выглядят нитями. Однажды отчетливо увидел сверху следы большого города: вот там защитная стена, в центре дворцы, высокие башни, дома, мастерские, поодаль сторожевые башни. И хотя хорошо вижу, что сейчас там все травой заросло, но так же ясно проступают все строения, давно исчезнувшие ныне…

Если искать сокровища, мелькнула угрюмая мысль, то примерно представляю, где нужно рыть.

Путь до Геннегау показался намного короче, сказывается эффект знакомой дороги, внизу засияло ровное море огня, я пошел по дуге вниз, растопырив крылья и стараясь не поднимать шума.

На востоке только-только заалели первые облака, когда мои когти царапнули гранитный пол. Я перетек в человека и некоторое время приводил себя в прежний майордомий вид. Из башни я вышел все так же неузнанно и незамеченно, сержант внизу подпрыгнул в испуге, потом расплылся в широчайшей улыбке. Мне кажется, охрана начинает гордиться таким лордом, что умеет скрываться и обходить посты неузнанным. У такого не задремлешь в карауле!

– Бди, – сказал я значительно. – Страна охраняется не мечами, а бдильностью!

– Рад стараться!

– Старайся, старайся…

Бобик примчался таким могучим галопом, что я поспешно прислонился к стене и некоторое время отчаянно отбивался от его преданной любви.

– Я вернулся за тобой, – заверил я. – Вот вдруг вспомнил, что я там, а ты здесь, и… вернулся!

Он снова бросился на шею, я выждал положенное время на облизывания, народу надо дать время на изъявления, гайки закручивать потом, когда выпустит пар, сделал строгое лицо и сказал твердо:

– Все-все, митинги и прочие безобразия закончены, пора к работе! Пойдем.

Он прижимался к ноге и всем видом выказывал полнейшую преданность мне больше, чем кухне. Я шел быстро, хотя и державно. Слуги по мановению моей длани шуганули во все стороны, вдруг да правитель гневен, сонный церемониймейстер встретил учтивейшим поклоном, в котором ни капли подобострастия, это было бы оскорблением правителю.

– Ваша светлость, с возвращением…

– Я на минутку, – предупредил я.

– Что-то случилось?

– Да.

– Новые распоряжения?.. Не сочтите за дерзость, но мне лучше быть в курсе, чтобы незаметно подготавливать…

– Все в силе, – заверил я. – Просто отлучусь на некоторое время. Уже официально. Я вернулся за своим конем. Этого взбесившегося кабана тоже возьму с собой.

Он поклонился, я с некоторой долей неловкости ощутил, что уже привыкаю, когда вокруг кланяются. Это опасно, Александр Великий привык, что покоренные персы кланяются, начал того же требовать и от своих македонцев. Я тоже быстро оперсиваюсь, дескать, так и должно быть, я же не хто-нибудь, а тот самый, знаете, сама его светлость, Ричард, великий и ужасный, карающий и милующий, все передо мной на задние лапки. Я хоть и демократ, но…