Ричард Длинные Руки – конунг, Стр. 125

– Я оберегаю ее от всего, что может ей повредить!

– Я не повредю, – заверил я.

– Я сам определяю, – прорычал он, – что ей вредит, что нет!

Злость колыхнулась на дне моей глубокой и необъятной души, но ответил я все так же спокойно:

– Принцесса уже достаточно взрослая и ходит без нянек. К тому же о ее безопасности заботится охрана. Не говоря уже о родителях…

Он вскинул подбородок, так можно смотреть на меня словно бы сверху вниз с надменностью аристократа на загородившего дорогу пьяного свинопаса.

– Вижу, вы не поняли, что я вам сказал?

Голос его стал угрожающим, я ответил негромко:

– Сэр Вильярд, вы, как я понимаю, первый парень в своей деревне? Я имею в виду Вестготию. Но я из другого королевства…

– И что?

– А то, – ответил я холодно. – Раскроешь пасть еще раз, я тебе, говно, враз рога сшибу.

Он охнул, отшатнулся, глаза расширились. Затем ладонь резко метнулась к рукояти меча.

– Давай, говнюк, – сказал я и опустил ладонь на рукоять трофейного меча, что теперь у меня всегда на поясе, – пора тебе дать урок, тупая скотина…

Придворные с криками шарахнулись в стороны, начал образовываться круг, однако от дверей донесся громовой голос церемониймейстера:

– Его Величество король Херлуф Сильвервуд!

У распахнутой двери началось бурное шевеление, от нее и через весь зал очищали широкую дорогу, и все старались попасть в первый ряд, чтобы быть замеченными. В дверном проеме появился король со свитой, придворные склонили головы.

Он прошел быстрой деловой походкой, в нашу сторону даже не повел глазом, но я ощутил, что заметил и даже кое-что понял. Иронфорест отдернул ладонь от рукояти меча, словно ожег пальцы, на лице бессильная ярость. Я убрал руку с рукояти меча медленно, всем видом показывая, что не я отказался от поединка, а этот трусливый говнюк, что умеет только разевать поганую пасть.

От другой двери почти бегом подбежали рыцари, ухватили моего противника за руки и плечи. На их лицах свирепая решимость не допустить схватки, он напряг мускулы, но его потащили прочь, как трудолюбивые муравьи толстую гусеницу.

Он с трудом повернул голову и прохрипел через плечо:

– Мы еще встретимся!

– Плыви-плыви, – сказал я, – говно зеленое.

Ашворд подошел бочком-бочком, как глубоководный краб, раскрыл рот, но тут же со стуком захлопнул и поспешно отодвинулся, кланяясь кому-то за моей спиной.

Я оглянулся, в нашу сторону быстро идет встревоженная принцесса, за ней едва поспевают фрейлины, привыкшие ходить медленно и чинно.

Я тоже поклонился, злость моментально испарилась, у принцессы удивительный дар убирать все тревоги одним своим видом.

– Ваше Высочество…

– Сэр Ричард, – ответила музыкальным голосом, но я отчетливо услышал в нем скрытую тревогу, – вы снова с кем-то повздорили?.. Берегитесь, лорд Иронфорест зарубит вас как свинью к празднику.

– Народ здесь приветливый, – сказал я, – но, как мне кажется, далеко не все…

– Иронфорест, – произнесла она как можно нейтральнее, – и… кто еще?

Я пожал плечами.

– Ваше Высочество могли заметить, что вздорящих со мной становится все меньше.

Она рассматривала меня уже с тем спокойствием, что иногда кажется хуже оскорбления.

– Это похвальба или угроза?

– Реальность, – ответил я. – По велению Господа я мог бы родиться мотыльком и летал бы с цветка и цветок, мог бы стать ангелом, тогда бы играл на лютне и даже пел… Но я здесь, в веке железа и крови. Так как я должен вести себя?

Она повела взглядом в сторону захлопнувшейся двери, за которую утащили взбешенного Иронфореста.

– Вы его ненавидите, – произнесла она чересчур ровным голосом.

Я пожал плечами.

– Не слишком велика честь? Не нравится мне весьма, это вернее.

– За что?

– Глуп, – сказал я, – туп, неразвит… Хамовит, давно не получал сдачи. Беспредельно нагл.

Она выслушала, кивнула, голос прозвучал со странной ноткой:

– Я так и думала, что все это скажете. Правда, не упомянули о самом главном, чем постоянно шпыняют придворные…

– Чем же? – поинтересовался я любезно. – Пополните мой словарь, прошу вас!

– Низкое происхождение, – напомнила она. – Вы забыли, он сын плотника и крестьянки.

Я сказал великодушно:

– Ну, в этом порока нет. Все мы от Адама и Евы. Это, как упрекать за цвет глаз, длину рук или раннюю лысину. Это скорее заслуга, если он из простолюдинов сумел стать рыцарем. А вот что хамовитая скотина – это да, это его личная заслуга.