Ричард Длинные Руки - Гроссграф, Стр. 95

Я медленно пробивался через двор, отражая удары и посматривая, чтобы не ударили в спину. Если надо, успею пару раз бросить молот, а там, как будет…

Ворота донжона разлетелись вдребезги, я поймал молот и повесил на крюк. Молодец граф, больше полагался на доблесть своих людей, чем на стены, крепкие запоры и дипломатию. Люблю иметь дело с людьми, кто принимает лозунги и вообще красивые слова всерьез.

- Вперед, - велел я красиво и возвышенно, - вперед!… За свободу и гуманизм! Только учитывайте, что это уже замок не врага, а кого-то из вас. Это к тому, что не перебейте сдуру челядь, это могут быть ваши будущие люди…

Но рыцари, уже не слушая, ворвались в донжон, впереди крики и вопли, везде рассыпались шустрые кнехты, стараясь обогнать рыцарей, этим точно замок не достанется, так что нечего щадить, беречь и давать пощаду, пусть гады знают, что победитель имеет право на потеху с их женами…

Когда крики трупов убитых мертвецов умолкли, а продолжали вскрикивать только насилуемые и насилователи, хоть и с разными интонациями, я собрал горстку военачальников во дворе.

- Замок и земли графа Уилбура, - объявил я строго и непреклонно, - временно отходят под мою длинную и загребущую руку. Я мог бы отдать его прямо щас кому-то из вас, не жалко, но кампания еще не окончена. Возможно, кто-то выкажет больше отваги и храбрости, так что решим чуть погодя, кто станет хозяином этих владений!

Сэр Растер сказал с воодушевлением:

- Столь щедрые речи слушать доводилось редко!

- Верно, - закричали рыцари, - слава сэру Ричарду!

- Слава гроссграфу!

- Слава гроссграфу Армландии!

- Слава и честь нашему сюзерену!

Я слушал с удовольствием и на какое-то время даже поверил, что это рыцари кричат, а потом трезво напомнил себе, что это не они кричат, а награда в виде захваченного замка и земель ликует и славит мое имя как щедрого и расточительно сюзерена. Для рыцарского мира очень важно, чтобы сюзерен был щедрым. Все барды прежде всего прославляют щедрость, а уж потом отвагу и мужество. Кстати, бабс в самую последнюю очередь, но почему-то их запоминают прежде всего.

Глава 8

Трое суток на разграбление замка, так заведено по незыблемому и священному праву войны. Так завещали нам благородные предки, а кто мы, чтобы перечить, но на самом деле нужно просто дать отдохнуть войску, а то слишком уж быстрым маршем продвигались, заставая врасплох по старинке медлительных лордов.

Барон Альбрехт, уже зная мое нежелание вникать в мелочи, привел и представил одного из своих мелких вассалов, сэра Норберта Дарабоса. Я и раньше замечал этого рыцаря: всегда с чисто выбритым до синевы подбородком, воинственно приподнятыми кончиками усов, высокий, сухой и твердый, как дерево старого дуба, лицо почти без морщин, настолько продублено ветрами и морозами, только под глазами тяжелые мешки, да взгляд суров и недоверчив, как у много повидавших людей.

- Сэр Норберт, - сказал Альбрехт, - живет на стыке земель сэра Корнбелла и сэра Уинстона, что вечно воюют, похищают друг у друга скот, заодно прихватывая и все то, что плохо лежит у сэра Норберта. Но у него слишком мало сил, чтобы дать им отпор, потому он научился с горсткой людей противостоять им обоим.

- Понятно, - сказал я, - сэр Норберт, я с подачи вашего сюзерена назначаю вас главой передового отряда. Мы поедем впереди.

- Как разведчики? - уточнил сэр Норберт.

Весь и без того подобранный, он стал еще строже, глаза ловят каждое мое движение.

Я подумал, отмахнулся.

- Как все вместе взятое. Если надо, вступим в бой. Будет возможность - сразу же начнем переговоры… Я поеду с вами.

Он всмотрелся в мое лицо.

- Тогда вы и будете командовать?

Я снисходительно улыбнулся:

- Я уже почти сибарит. Действуйте, будто меня и нет. Я буду выступать лишь неким гарантом в чрезвычайных обстоятельствах. Непредусмотренных. А остальное время буду мыслить, как мудрец какой-нибудь на высокой гималайской горе.

Он замедленно кивнул, не отрывая от меня испытующего взгляда. Кажется, составил обо мне весьма нелестное мнение, но лицо оставалось непроницаемым, только ответил коротко:

- Есть, сэр. Все будет исполнено, сэр.

Утром следующего дня я велел поднимать передовой отряд, а то пролежни будут, у разведчиков кони легкие, обозов нет, сам взобрался на Зайчика и прокричал весело:

- Кто сейчас же не взберется в седло, тот остается!