Ричард Длинные Руки - Гроссграф, Стр. 87

- Да, разумеется. Все учитываем, дорогой барон! По крайней мере, сами должны видеть, куда падать, если что.

- А предстоит?

- Не думаю, - ответил я решительно. - Я зол, барон, очень зол. И хочу взять реванш.

Он посмотрел очень внимательно, я чувствовал, как в нем бурлят вопросы, однако он деликатно смолчал. А может, вовсе не из деликатности, а из опасения, что вдруг да скажу правду.

- Дальше земли сэра Карлейля и сэра Томсона, - сообщил он. - Эти признали вас гроссграфом… во всяком случае, готовы признать. И мешать проходу через свои земли не станут, уже знают вашу концепцию насчет свободы передвижения по всей Армландии. А также насчет свободы торговли.

- Надо, - сказал я твердо, - чтобы знали все.

- Об этом позаботились маркиз Ангелхейм, - сказал Альбрехт, - и барон Варанг. Они самые ярые сторонники объединения Армландии, так что постарались все довести не только до своих друзей и вассалов, но передали и тем, кто противится. Со своими разъяснениями, почему выгоднее поступиться некоторыми привилегиями, зато обрести больше.

- Хорошо, - сказал я с облегчением. - Знаете, барон, не будем задерживаться. А то Растер уже распоряжается насчет большого пира в знак победы.

Он ухмыльнулся:

- Это же его первая большая победа!

- В смысле?

- Как военачальника, - пояснил он. - В бою он несокрушим, верно. А вот руководителем такой операции я его еще не видел.

- Растет, - ответил я. - В любом возрасте можно расти.

- Я пойду готовить войска, - сказал Альбрехт. - На рассвете выступим, долго спать никому не дам.

Усталые за дневной переход, все спали, если не считать часовых, с этим я поставил дело строго, никаких отговорок, что врага нет и близко, это сейчас нет, а завтра прямо под носом окажутся целые толпы.

Я лежал у костра, закинув руки за голову, и смотрел в небо. Интересно, вышел ли уже корабль… да не корабль, эскадра капитана Ордоньеса в открытый океан или хотя бы в море… Вообще-то я велел собрать эскадру, но на самом деле лишь потому, что в таких деяниях из пункта отправки выходит обычно эскадра, а до цели если доходит единственный корабль, то и это считается успехом.

На Юге живут люди, очень грешные, с точки зрения северян. И если южанин переплывет океан, как считают здесь, он вскоре умрет прямо на берегу, сожженный святостью.

Северяне, в свою очередь, не могут уцелеть на Юге, так как та страна отдана под власть Дьявола, и всякий северянин там умирает от неведомых болезней.

Есть, правда, некий сумеречный край, где все еще Север, но на которой проклятый Юг наложил гнусную лапу и закрепил свою власть: узкая полоска по ту сторону Хребта, а дальше сразу необъятный океан…

Вряд ли больше об устройстве мира знают даже те, кому по рангу положено знать. Увы, после Великой Войны все приходится начинать сначала, в том числе и открывать такую занятную науку, как география.

Это я знаю, да только сказать некому, что Юг тоже не что-то монолитное, а разделен на ряд земель, из которых часть - королевства, часть - республики, а часть - вообще неизвестно какие образования и кто в них правит. Есть еще там внутреннее Море Ночи, где властвуют странные существа, у них несколько островов и самые быстроходные и смертоносные корабли, однако они никогда не выходят за пределы своего моря и не высаживаются на берег.

Есть наземные и воздушные аппараты, что двигаются сами от пункта А и до пункта Б. Есть работающие небольшие фабрики по производству пищи. Не очень много, но безостановочно. Есть нечто, дающее свет в города… точнее, те выросли в местах, где с наступлением ночи все озарялось дивным светом солнечного спектра, но есть и наиболее ловкие, что умом или удачей сумели подчинить себе могущественные артефакты и стать с их помощью всесильными властелинами. Словом, и там люди во всей их отвратительной красе, и когда туда доберемся, мы с ними сможем иметь дело.

Послышались шаги, я не поворачивал головы, такая крадущаяся походка только у барона Альбрехта.

- Не спится, сэр Ричард?

- Уже почти заснул, - ответил я несколько сердито, но барон не смутился, чует, что сна у меня ни в одном глазу. - А что вас тревожит, сэр Альбрехт?

Он сел рядом, багровый отблеск пал на худое лицо, оно показалось чужим и зловещим. Я подумал, что лицо человека отделывается изнутри душой, а снаружи жизнью, в каждом лице можно различить и то и другое, это особенно заметно, когда смотришь на барона.