Ричард Длинные Руки - Гроссграф, Стр. 58

Демон, что в центре, проворил гулко:

- Мы тоже хотим такой же свободы! Мы назовем тебе свои имена, отпусти нас!

Я подумал, покачал головой, а затем, вдруг не поймут, развел руками, скривил жалостливую рожу.

- А будет ли, - сказал я проникновенно, - это честным по отношению к вашим героическим собратьям? Они отважно дрались на моей стороне, гибли и терпели ужасающую боль и муки при возрождении… Они, скажем так, заслужили своей пролитой кровью… или что там у вас вместо крови? А вы хотите на чужом… гм… хвосте в рай въехать? В смысле, в свой ад? Без усилий?

Демон сказал настойчиво:

- Я назову тебе свое имя, дай мне выполнить какую-то работу… потом отпусти!

Я снова подумал, ничего не приходит в голову, снова покачал головой:

- Извините, ребята. Все, что можно делать самому, мужчина должен делать сам. Разве что неквалифицированную работу поручать понаехавшим… Иначе так Иваном-дураком и останусь во веки вечные… Я со своей работой пока справляюсь, спасибо за предложение.

- Тогда помоги нам!

- В смысле?

- Мы хотим свободы…

- Нет, ребята, - сказал я уже увереннее, раз с той стороны не ломают стену, - я вас понимаю, хотите и рыбку съесть, и в сексуальных меньшинствах не засветиться. Но так не бывает!… Нет, бывает, но у меня не проходит. Я сам такой, где прохожу, другим хитрованам ловить нечего. На меня где сядешь, там и слезешь.

Огненный бухнул низким голосом, половина частот, как я догадываюсь, теряется в инфразвуке:

- Но вы же, повелитель, этот… как его…

- Паладин, - подсказал другой голос, этот демон, похоже, посмышленее.

- Ага, - сказал и огненный демон. - Это самое слово.

Я улыбнулся и развел руками:

- Парни, я вас понимаю. Но я паладин только с соратниками, а с вами - политик. Политик - это самая грязная тварь на свете, которая делает чистое и благородное дело, несмотря на все плевки в свой адрес. Так вот, уступить вам - это обесценить подвиг тех героев, кто поверил мне. Это без шуточек, посмотрите и оцените, какой я серьезный, я таким бываю редко. Тогда вы не поверили, теперь торгуетесь… Молодцы, конечно. Но не на того напали!… Кто со мной торгуется, без штанов останется.

Демон замедленно и с недоумением посмотрел на свою нижнюю часть, потом на меня.

Я отмахнулся.

- Кто уже без штанов, тот потеряет шерсть, копыта и рога. А то и еще что-нить, на базаре все продать можно. Экономика-то рыночная!

Демон пробасил умоляюще:

- Господин, у меня очень простое имя. Его скоро раскроют, и я попаду в вечное рабство к магам…

Я вздохнул:

- Извини, парень, но не дави на жалость. Я все понимаю, но нельзя, чтобы одни платили жизнями и муками, а другим то же самое доставалось на халяву. Вся система ценностей рухнет!… Ну разве что младенцам, студентам и престарелым такое можно: одни еще не могут заработать, им блага пока авансом, а другие уже заслужили с верхом.

- Господин…

Я покачал головой:

- Парень, мне жаль тебя. Честно, жаль.

- Господин, я тогда тоже хотел пойти, но… сглупил!…

Я ответил с сочувствием, но непреклонно:

- Нет, ребята. Я с ними был честен, буду и с вами. Не хочу обманывать. Потому не называйте мне свои имена, мне они не нужны. Я не собираюсь становиться повелителем демонов. Извините, давайте на этом заканчивать. У меня еще неотложные светские обязанности жмут: ну там, флирт, волокитство, пряжку на шляпе поменять надо…

За стеной полыхнуло, некоторые пятна темнеют, другие сразу исчезли. Демоны ретируются, ничего не выторговав, только могучий, как утес, огненный демон все еще переминается с ноги на ногу. Я видел, как ему не хочется уходить, с ним еще с десяток монстров. Им все еще кажется, что сдамся на их уговоры, но человек - тварь злобная и мстительная, я все время помню, что эти гиганты не пришли на зов крохотного Серфика, а со мной плечо в плечо сражались демоны намного мельче и слабее.

Еще двое исчезли с короткими хлопками воздуха, словно скоростные самолеты преодолевали гиперзвуковой барьер. Огненный тоже как будто изготовился к прыжку в свой мир, но резко остановился. Чудовищная башка повернулась в мою сторону.

- А что… - проговорил он, - если я просто назову тебе свое имя…

Его передернуло при этих словах, я как будто-то ощутил этот ужас снова оказаться в полной власти человека и жить в ледяной пустыне, каким им кажется этот мир.

- И что? - спросил я. - Зачем мне это?