Песчаный блюз, Стр. 29

Когда бутылка взорвалась, во все стороны вдоль трещин побежали сине-зеленые дорожки пламени.

А потом наружу полезли ползуны-солдаты, чьи железы выделяют не клей, а кислоту.

Я увидел, как по всей поверхности открылись выходные отверстия нор, как покатился по склону человеческий череп, отлетел в сторону кусок шифера, затрещала доска, шевельнулся пласт глины… Из нор показались ползуны, похожие одновременно на гусениц и кротов, заспешили вниз. Некоторые попадали в ручейки пламени и корчились. Из безглазых морд торчали поджатые конечности, похожие на ножки саранчи.

Самоход пронесся мимо. Пламя угасало — накопившийся за день газ выходил через отверстия, открытые ползунами.

Ночью солдаты далеко отползают от своих обиталищ в поисках пищи, но под солнечными лучами, особенно в сухой сезон, они быстро гибнут. Однако, если холмовейнику грозит опасность, солдаты бросятся в бой при любом солнце, защищая сидящую глубоко под землей матку и ползунов-строителей.

Через миг песок вокруг холмовейника кишел гибкими осклизлыми телами. А еще спустя пару мгновений на этом месте оказались омеговские машины.

Под колесами «Зеба» застучали камни, он закачался, и я вцепился в штурвал. Два серых холма впереди будто парили — облако цементной пыли висело над ними.

— А! — крикнула Эви, появляясь в дверях рубки. — Видел, как я его? Видел?! Глянь, что там творится!

Я оглянулся — в разбитом оконном проеме, как в картинной раме, предстал холмовейник, из которого все еще лезли солдаты. Оба сендера каким-то чудом успели свернуть, объезжая опасное место, но три мотоциклетки были атакованы ползунами. Они прыскали кислотными струями, те били в машины, прожигая резину, одежду и человеческую кожу, оставляли на металле темные потеки. Омеговцы стреляли в ответ, одна машина быстро вырвалась из опасной зоны, вторая перевернулась, когда с оси слетело колесо, а третья вдруг резко свернула — и врезалась в холмовейник.

— Гляди, куда едешь! — заорала цыганка.

Выяснилось, что я чуть не повел «Зеба» прямиком на склон, где самоход застрял бы в рыхлом цементе. Направив машину в узкий просвет между холмами, полный мельчайшей цементной взвеси, я сказал:

— Возьми платки из аптечки. Смочи водой, один мне дай, второй на лицо натяни. Пылью этой дышать вредно, легкие забивает.

Повязав платок так, чтобы закрывал и рот и нос, я опять взялся за штурвал. Холмы остались позади, солдаты пока не показывались, мы слышали то стихающее, то усиливающееся гудение моторов и приглушенный стук пулемета.

— Надолго их остановили, — пробубнила Эви сквозь повязку — Двум мотоциклеткам конец, и людям в них. Но остальные, как в себя придут, взбесятся и за нами обязательно поедут. Щас жарко слишком, сам знаешь, ползуны на солнце далеко от холмовейника не отойдут. Омеговцам только немного отъехать надо.

— Это понятно, — сказал я. — Но берег рядом совсем.

Не знаю, кто превратил это сооружение в мост, подперев деревянными брусьями и постелив поверх палубы доски. Теперь длинный понтон протянулся от берега наискось ко дну высохшей реки, где виднелись неказистые постройки.

— Это и есть твой Карьер? — спросила Эви. — Не сильно впечатляет.

Омеговцы отстали, я вел «Зеба» медленно и осторожно. Доски скрипели под колесами, прогибались, понтон слегка покачивался на опорах, но мы благополучно спустились и поехали дальше по улочке между домами-развалюхами. Поселок состоял из четырех улиц, они сходились к площади вокруг водяной скважины.

Иногда люди Пустоши напоминают мне ползунов: так же собирают по округе древний мусор, шифер, жесть, доски, щебень и куски асфальта и строят из всего это свои городки. Лишь немногие сами изготовляют глиняные кирпичи, добывают известняк или камень в горах.

Я притормозил, оглянулся. Под колесами скрипели пласты слежавшегося, покрытого твердой коркой речного ила.

— Куда теперь? — спросила цыганка и кивнула сама себе: — А, вижу! Давай через поселок к тому утесу рули, над развалюхой, видишь?

Я пригляделся — и правда, место удачное, самоход там легко спрятать, занять оборону и угостить порцией свинца любого, кто станет спускаться по понтонному мосту.

Глава 6

БРОШЕННЫЙ ПОСЕЛОК

С крыши рубки донеслось:

— Чего мы так плетемся, прибавь, а то спрятаться не успеем!

— В небе командуй, где дороги не нужны, — проворчал я, осторожно ведя «Зеб» между домами.