Богиня по ошибке

Его низкий завораживающий голос начал заклинание, которое я повторяла:

— Кимних, та ми гле мхат. Кимних, та ми гле мхат. Кимних, та ми гле мхат.

Мы повторяли одно и то же, пока он втирал прохладную мазь мне в ступню. Я прикрыла веки, купалась в звуках его голоса, сосредоточенно думала о том, что поправлюсь, и поняла, что он был абсолютно прав. Какая-то часть меня осталась грязной и поврежденной от встречи с Нуадой. Лаская себя, дразня фоморианца и подтрунивая над ним, я словно позволила его черной сути проникнуть в мой дух. Я это поняла и начала избавляться от черноты.

«Эта тварь не будет контролировать мои чувства и разрушать мой дух».

Заклинание прекратилось. Я открыла глаза и увидела, что Клан-Финтан с облегчением улыбается.

— Взгляни, — сказал он и помог мне сесть так, что я сумела согнуть ногу и разглядеть ступню, которая оказалась гладкой, без рубцов.

Боль совершенно прошла.

— А что за слова мы с тобой произносили? — поинтересовалась я, изумленная происшедшим чудом.

— Помни, со мной все в порядке, — ответил он.

— И только-то? А я думала, что это магическое заклинание.

Он расхохотался, прижал меня к себе и звонко поцеловал.

— Слова заимствованы из древнего языка, но единственная магия, которую они содержат, уже находится в тебе.

Я поуютнее примостилась к нему.

— А ты уверен в том, что я сама все сделала? Мне кажется, ты тоже участвовал в колдовстве, или что там это было.

Он постучал пальцем мне по носу.

— Только не сегодня.

Муж смотрел на меня говорящим взглядом, и мне показалось, что в комнате стало теплее, когда он добавил с хрипотцой:

— Тебе нужно поспать.

— Ты уверен?

Я принялась легко покусывать его шею. Он наклонился, чтобы поймать губами мои губы. Наши языки игриво сплелись.

Теперь я не сомневалась в том, что в комнате стало жарко, и со стоном прошептала:

— Почему бы тебе не исполнить тот шаманский обряд, который ты так хорошо знаешь.

— Если ты имеешь в виду превращение, то сегодня никак нельзя, — прошептал он, пока его руки гладили мне спину вверх-вниз, вверх-вниз.

Я перевернулась, прижалась к крепкой груди и выдохнула ему в ухо:

— Отчего же?

Он мягко меня отстранил, потом обхватил одной рукой, наверное, ради того, чтобы я не смогла действовать. Но я осталась довольна тем, что дыхание его участилось, а лицо горело, как и у меня.

— Завтра мы выступаем в поход к храму Муз. Я не имею права расходовать энергию на превращение, — сказал он, убирая у меня с лица непослушный локон. — Как бы мне этого ни хотелось.

— Значит, уходим завтра? — Внутри у меня все сжалось. — Так скоро?

— После того, что случилось сегодня ночью, Нуада, полагаю, захочет действовать. А у нас собран целый легион воинов-кентавров, готовых к походу.

— А когда выступает моя гвардия?

— Ранним утром они начинают марш к озеру.

— Что насчет тех, кто должен атаковать с запада?

— Макнамара и Воулфф прислали гонцов. Их армии готовы к нам присоединиться. Я послал туда Коннора с отрядом кентавров, чтобы возглавить поход.

— Полагаю, им не понравилась новость о том, что фоморианцы крадут и насилуют наших женщин.

— Если верить гонцу, мужчины разгневались. — Клан-Финтан хитро улыбнулся. — А что касается женщин, то, выражаясь твоими словами, они полезли в бутылку.

Я расхохоталась.

— Ну да, еще бы.

— У старика Макнамара прошлой зимой умерла первая жена, а теперь он обзавелся молодой и красивой. Она услышала эту новость и заявила ему, что если он хочет, чтобы она согревала ему постель этой зимой, то сначала должен остановить фоморианцев.

— Умная девочка. — Я зевнула. — Напомни мне, чтобы я ее поблагодарила.

— Сначала поспи. Мы выступаем в полдень.

Я прижалась к нему и погрузилась в сон, убаюканная теплотой его тела и нежностью, с которой он поглаживал меня по голове.

9

— А я все-таки думаю, что мне следует ехать с вами, — чуть ли не скулила Аланна.

Я со вздохом натягивала новую пару кожаных бриджей, поражаясь их красоте и мягкости.

— Аланна, мне тоже хочется, чтобы ты отправилась с нами, но тебе нужно держаться подальше от оспы.

— Но ведь она есть и тут.

— Мы об этом уже говорили. Здесь больные оспой изолированы, а в храме Муз болезнь, скорее всего, распространилась повсюду.