Болид, Стр. 42

Ядро взорвалось. Тысячи осколков разлетелись по морю, и мистер Шакк, мистер Дин Форсайт и доктор Хадлсон принялись искать его частички на побережье. Напрасные усилия! От необыкновенного метеора, от четырех триллионов не осталось ровным счетом ничего!

Глава семнадцатая,

^{заключительная, в которой описаны последние события, имеющие отношение к этой совершенно нереальной истории, и в которой последнее слово остается за мистером Джоном Протом, мировым судьей из Уэйстона}

Теперь тысячам зевак, удовлетворивших свое любопытство, не оставалось ничего другого, как уехать.

Но, возможно, любопытство и не было удовлетворено. Путешествие оказалось утомительным, экспедиция в полярную область повлекла за собой огромные расходы, а в результате метеором, лежащим на скалистом плато, довелось полюбоваться всего несколько часов, но без возможности подойти к нему ближе чем на 400 метров. Если бы он хотя бы не упал в пропасть, если бы этот драгоценный подарок Неба и Земли не был навсегда утрачен! Какая прискорбная развязка дела, так взволновавшего мир, особенно Великобританию, Соединенные Штаты, Россию, Норвегию, Афганистан, Никарагуа, Коста-Рику и, наконец, Данию! Да, ученые не ошиблись… Золотой шар и правда упал на одну из территорий, принадлежавших колониальным владениям Дании. А сейчас от него не осталось ничего, и ни одна частичка болида не смешалась с песком северо-западного побережья острова Упернавик.

Стоило ли рассчитывать, что другой метеор стоимостью в тысячи миллиардов появится когда-нибудь на одном из земных горизонтов? Нет, разумеется, нет! Уж конечно подобная возможность больше не повторится. Может быть, такие золотые блуждающие звезды и будут бороздить космическое пространство, но вероятность, что они окажутся в зоне земного притяжения, выглядит столь ничтожной, что ей нельзя придавать никакого значения.

Впрочем, всё складывалось к лучшему. Четыре триллиона золота, запущенные в обращение, могли бы привести к полнейшему обесцениванию этого металла — презренного для тех, у кого ничего нет, и драгоценного для тех, у кого есть всё. Нет! Не следовало жалеть об утрате болида, обладание которым вызвало бы ажиотаж на мировых финансовых рынках. Если бы только Дания не проявила мудрость и не заперла его в витрине как экспонат музея метеоритов, вместо того чтобы выпустить оттуда в виде дукатов, <крон>[184] и других датских денег.

Тем не менее заинтересованные лица вполне могли считать подобную развязку разочарованием. С каким огорчением мистер Дин Форсайт и мистер Стэнли Хадлсон ходили смотреть на место, где взорвался их болид! Напрасно искали они его обломки на песке… Ни крупинки небесного золота, из которой можно было бы сделать заколку для галстука или запонку на манжеты, если, конечно, мистер Шакк не объявил бы ее собственностью своей страны.

Впрочем, объединенные общим горем противники, казалось, избавились от ревности — к огромной радости Фрэнсиса Гордона, а также к искреннему удовлетворению мистера Сета Стенфорта и миссис Аркадии Уокер. Да и зачем было старым друзьям продолжать питать взаимную смертельную вражду, если теперь не нужно было даже давать название метеору, прекратившему свое существование?

Итак, оставалось лишь покинуть гренландские берега, вернуться с пустыми — как говорят охотники — руками и добраться до более низких широт Америки, Азии и Европы.

Не пройдет и шести недель, как море Баффина и Девисов пролив станут непроходимыми для судов. Их поверхность покроется льдами, и флотилия, стоявшая на якоре перед Упернавиком, окажется запертой на восемь месяцев. Однако зимовка в этих гиперборейских краях не устраивала никого.

Ах, если бы болид был по-прежнему там, если бы возникла необходимость выставить охрану вплоть до наступления тепла, то, разумеется, мистер Шакк, а возможно, и мистер Дин Форсайт вместе с доктором Хадлсоном не посчитались бы с суровыми морозами арктической зимы. Но болид, воздушный в прошлом, превратился в болид водный и даже подводный — он уже не требовал внимания.

Утром 7 августа, воспользовавшись попутным северо-восточным ветром, благоприятствующим плаванию через острова архипелага Упернавик, все английские, американские, датские, французские, немецкие и русские суда подняли якоря. Впрочем, это были отнюдь не парусники, а быстроходные корабли, винты которых быстро выведут их из пролива.

Нет нужды говорить, что мистер Форсайт с Омикроном, доктор Хадлсон и Фрэнсис Гордон заняли свои каюты на «Мозике», но следует непременно отметить, что миссис Аркадия Уокер взошла на борт того же корабля, и то же сделал мистер Сет Стенфорт. Поскольку мистер Шакк воспользовался услугами датского судна, отправлявшегося прямиком в Копенгаген, его каюта оказалась свободной, и ее предоставили в распоряжение пассажирки, стремившейся вернуться в Америку самым коротким путем.

Переход через Денисов пролив оказался не слишком трудным даже для тех, кто не был закален в борьбе с морской болезнью. Следуя вдоль гренландского побережья, «Мозик» был хорошо защищен от волн, накатывавших со стороны океана, и вечером 15 августа его пассажиры, счастливо избежав серьезных испытаний, увидели за кормой своего корабля мыс Фарвель.

Но с этого момента бортовая и килевая качка поспешила найти себе новые жертвы, и многие пожалели, что пустились в столь бесполезное и трудное путешествие с единственной целью — удовлетворить свое любопытство.

Мистера Дина Форсайта и мистера Хадлсона опять объединило общее несчастье — ужасающие приступы тошноты, и Фрэнсис Гордон не оставлял своими заботами ни того, ни другого.

Что касается мистера Сета Стенфорта и миссис Аркадии Уокер, то они, привыкнув к долгим переходам, не были подвержены никаким болезням и проводили время в приятных беседах. Говорили они о прошлом или о будущем? Фрэнсис Гордон, часто присоединяясь к их разговорам, мог заметить, что между двумя бывшими супругами, разлученными разводом, по-прежнему существует взаимная симпатия.

Первому семафору, который появился перед «Мозиком» на американском побережье, корабль послал информацию и о своем скором возвращении, и о том, чем окончилась история, произошедшая в северных морях.

Итак, именно с этого парохода пришла первая новость о метеоре, о его падении на остров Упернавик и погружении в глубины моря Баффина.[185]

Новость распространилась с необычайной скоростью: в течение нескольких часов телеграфные провода и кабели разослали ее по всем уголкам Старого и Нового Света. При известии о плачевном — чтобы не сказать несколько смехотворном — конце болида, который столь долго возбуждал человеческое любопытство и алчность, волнение достигло высшей точки. Вероятно, будет преувеличением говорить об общественном трауре, но в Америке только непочтительная уэйстонская «Панч» смеялась над таким метеорологическим разочарованием.

Двадцать седьмого августа, после перехода, к великому неудовольствию большинства пассажиров, часто осложняемого восточными ветрами, «Мозик» бросил якорь в порту Чарлстона.

Южную Каролину от Виргинии отделяет не слишком значительное расстояние. К тому же в Соединенных Штатах достаточно железных дорог. И поэтому на следующий день, 28 августа, мистер Дин Форсайт и Омикрон, с одной стороны, и мистер Стэнли Хадлсон — с другой, возвратились: первые — в башню на Элизабет-стрит, второй — в донжон на Моррис-стрит.

Их ждали с тех пор, как американский семафор сообщил о скором прибытии «Мозика». Миссис Хадлсон и две ее дочери находились на вокзале Уэйстона, когда три путешественника вышли из чарлстонского поезда. Можно представить, как те были тронуты оказанным им приемом. Ни мистер Форсайт, ни доктор Хадлсон не выказали удивления, когда Фрэнсис Гордон сжал в объятиях свою невесту, которая наконец станет его женой, и когда сердечно поцеловал миссис Хадлсон. Что же касается легкомысленной мисс Лу, то она бросилась на шею мистеру Дину Форсайту со словами: