Болид, Стр. 33

Глава четырнадцатая,

^{в которой мы увидим множество любопытных, воспользовавшихся случаем, чтобы не только посетить Гренландию, но и присутствовать при падении удивительного болида}

Утром 5 июля все жители города присутствовали при отплытии парохода «Мозик» из Чарлстона, крупного порта Южной Каролины. Все свободные каюты на этом корабле водоизмещением в 1500 тонн были забронированы несколько дней тому назад — так много оказалось любопытных американцев, намеревавшихся отправиться в Гренландию. Но на этом направлении зафрахтован был не только «Мозик». Множество других пароходов под флагами разных государств собирались плыть на Север по Атлантическому океану до Девисова пролива[137] и моря Баффина,[138] пересечь Северный полярный круг.

Такой наплыв любопытных объяснялся чрезмерным возбуждением, охватившим умы. Бостонская обсерватория не могла ошибиться. Ученым, допустившим промах в подобных обстоятельствах, не было бы прощения. Ведь в этом случае они могли бы навлечь на себя вполне заслуженное общественное негодование.

Но волноваться не следовало: никогда прежде не существовало более точных расчетов. Болиду предстояло упасть ни на американской, английской, русской, норвежской или афганской территориях, ни на неприступных землях полярных краев, ни даже в океанические пучины, откуда никакие человеческие усилия не смогли бы его достать.

Нет, принять его на свою землю предстояло Гренландии. Именно этому обширному краю, принадлежащему Дании, отдала предпочтение фортуна, обойдя стороной все прочие государства Европы, Азии и Америки.

Правда, край тот был огромен, и никто даже не знал, материк это или остров. Поэтому опасались, как бы метеор не приземлился слишком далеко от побережья, в сотнях лье, поскольку добраться до него тогда окажется крайне трудно. Нет нужды! Все трудности будут преодолены, никто не побоится арктических морозов и снежных бурь, и, если даже болид упадет на Северный полюс, что ж, нет сомнений, что достигнут и Северного полюса и проявят при этом больше упорства, чем проявляли до сих пор мореплаватели гиперборейских широт,[139] Парри,[140] Нансен[141] и другие, — ведь речь шла о поисках золотого шара стоимостью в четыре тысячи миллиардов!

Впрочем, можно было надеяться, что вскоре с большей точностью будет указана не только дата, но и место падения метеора. Никто не сомневался, что это станет известно, как только первые корабли пристанут к гренландским берегам.

Если бы читатели взошли на борт «Мозика», то в толпе пассажиров — а среди них было несколько весьма любопытных женщин — они заметили бы четырех уже знакомых им путешественников. И их присутствие, по крайней мере присутствие трех из них, не вызвало бы ни малейшего удивления.

Первым из пассажиров был покинувший башню на Элизабет-стрит мистер Дин Форсайт, сопровождаемый Омикроном, третьим — мистер Стэнли Хадлсон, оставивший свой донжон на Моррис-стрит.

Разумеется, едва хорошо информированные транспортные компании организовали путешествие в Гренландию, как оба соперника без малейших колебаний взяли билеты туда и обратно. При необходимости каждый из них самостоятельно зафрахтовал бы корабль, отправлявшийся в Упернавик, столицу датской колонии.[142] Разумеется, они вовсе не собирались первыми захватить золотой слиток, присвоить его себе, увезти с собой в Уэйстон — отнюдь. Но нет ничего удивительного в том, что оба захотели оказаться там в момент его падения.

Кто знает, вдруг датское правительство, вступив во владение болидом, выделит им определенную долю от миллиардов, упавших с неба? И кто знает, возможно, оно даст ответ на нерешенный вопрос и навсегда закроет его, окончательно присвоив открытие двум уважаемым жителям виргинского города, а метеор, самый необычный из тех, которые когда-либо появлялись на земном горизонте, будет занесен в каталоги под двойным названием Форсайт-Хадлсон и таким образом займет достойное место среди имен Гершеля, Араго,[143] Леверье,[144] снискавших славу в астрономической науке?

Само собой разумеется, мистер Форсайт и доктор Хадлсон не занимали соседних кают на борту «Мозика». Во время плавания они держались друг от друга так же далеко, как и в Уэйстоне. Они не собирались общаться, и несколько их сторонников, поднявшихся на пароход вместе с ними, занимали подобную же позицию.

Следует отметить, что миссис Хадлсон отнюдь не противилась отъезду мужа, равно как и старая Митс не пыталась отговорить своего хозяина от путешествия. Возможно, они лелеяли надежду, что те возвратятся домой помирившимися. Почему бы не возникнуть обстоятельствам, которые приведут их в чувство? Точно такого же мнения придерживалась и мисс Лу. Девочка даже предложила сопровождать отца в Гренландию. Вероятно, это была неплохая мысль. Однако миссис Хадлсон ни за что не соглашалась. Путешествие туда заняло бы дней двадцать и столько же обратно и могло вызвать непомерную усталость. Кроме того, разве можно было знать заранее, сколько дней придется оставаться на земле Гренландии? А если метеор отложит свое падение? А если холодное время года, и так раннее в этом столь суровом климате, наступит до окончания экспедиции? А если, что вполне вероятно, мистер Форсайт и мистер Хадлсон заупрямятся и останутся, как лапландцы и эскимосы, зимовать в этом краю, расположенном за Полярным кругом? Нет, было бы опасно отпускать мисс Лу, которая не без труда отказалась от путешествия. Она останется около матери, сильно волновавшейся за доктора, и Джении, так нуждавшейся в утешении.

Но если девочке взойти на борт «Мозика» не удалось, то Фрэнсис Гордон решил во что бы то ни стало сопровождать дядю. Разумеется, во время отсутствия доктора он не нарушил бы суровый приказ, нанося визиты в дом на Моррис-стрит. Поэтому лучше отправиться в путешествие, как это сделал Омикрон, чтобы в случае необходимости выступить посредником между двумя противниками и воспользоваться любой возможной случайностью, которая могла бы изменить эту прискорбную ситуацию. Фрэнсису Гордону казалось, что она разрядится сама собой после падения болида, если тот станет собственностью датской нации или затеряется в пучине Северного Ледовитого океана. Ведь, несмотря на заявления, астрономы из Бостона могли ошибиться, утверждая, что болид упадет на гренландскую территорию. Разве Гренландия не расположена между двумя морями, которые на этой широте разделяют не более тридцати градусов?[145] Достаточно было отклонения, вызванного каким-либо атмосферным явлением, чтобы объект вожделения ускользнул от человеческой алчности.

Читатели, конечно, не забыли, что именно этого желала мисс Лу, а Фрэнсис Гордон полностью признавал правоту девочки.

Однако в числе пассажиров парохода находился человек, которого подобная развязка абсолютно не устраивала. Таким человеком был не кто иной, как мистер Эвальд Шакк, делегат Дании в Международной комиссии. Вскоре маленькое государство короля Кристиана[146] без всяких хлопот станет самым богатым в мире. Если сейфы правительства Копенгагена окажутся недостаточно большими, их расширят, если в них будет ощущаться недостаток, их количество увеличат. Триллионы должны попасть именно туда, а вовсе не в морские глубины.

Что за счастливые обстоятельства облагодетельствовали маленькое королевство, где более не будет существовать никаких налогов и будет навсегда покончено с бедностью! Принимая во внимание мудрость и осмотрительность датчан, не приходилось сомневаться, что огромный золотой слиток они станут использовать с крайней осмотрительностью. Поэтому оставалась надежда, что валютный рынок не охватят волнения из-за дождя, который, если верить мифологии, Юпитер пролил в свое время на прекрасную Данаю.[147]