Сто имен

— Китти. — Его ладонь на ее руке. — Я не думал всего того, что наговорил тебе.

— Думал.

— Ну, кое-что да. Кое-что. Но когда ты говоришь, что я терпеть не мог эту Кэтрин… Не так: но я не хотел, чтобы ты целиком превратилась в нее, а мне казалось, она тебя поглощает.

— Я усвоила урок и больше такой не буду.

Он недоверчиво глянул на нее:

— Нашла время… О’кей, но можешь напоследок еще разок превратиться в суку-журналюгу?

— Теперь мне разрешено?

— В правильном месте и в нужное время? Вперед, покажи себя! — улыбнулся он.

— О’кей! — Она распрямила плечи и вернулась к библиотекарше. — Еще раз извините, что я вас отвлекаю, но мне срочно необходимо поговорить с Эдуардом. Я не хотела делать это в такой форме, но мы приехали сообщить ему о его бабушке Берди — она скончалась, и он должен об этом знать. — Китти услышала, как за ее спиной довольно громко ойкнул Стив, и постаралась сдержать улыбку: библиотекарша чуть ли не бегом ринулась в зал на поиски Эдуарда.

Спустя пятнадцать минут и десяток извинений автобус тронулся в путь. Эдуард сидел возле бабушки и засыпал ее вопросами:

— Ты точно в порядке?

— Да, все хорошо.

— Ты… ты не умираешь?

— Все мы умираем, дорогой, и я, вероятно, быстрее, чем ты, — усмехнулась Берди.

— Я бы так не сказала, — откликнулась Молли. — Каждый из нас может дать дуба в любой момент.

— Особенно с вами за рулем! — не остался в долгу Эдуард. — Так кого из вас осенила светлая мысль угнать автобус?

Молли отвела глаза от зеркальца и засвистела.

— Попросили бы меня вас подвезти.

— Ага, четыре часа трястись до Корка в твоем гробу на колесах.

— Да уж, твой мотоцикл куда круче.

— По крайней мере не ломается каждые пять минут.

— По крайней мере я вожу так, что не подвергаю ничью жизнь опасности.

— Чего-о? — протянула Молли и встретилась-таки с Эдуардом взглядом в зеркальце. — И что ты так на меня смотришь?

— Думаю, почему ты нынче вся в голубом. В голубеньком — почему?

— Под стать тебе, голубчику, — нашлась она.

Выходит, Молли с Эдуардом давно знакомы.

Китти перехватила тихую улыбку Берди, затем старушка отвернулась к окну.

Китти поднялась и прошла к сиденью, оборудованному микрофоном. Сэм тут же заверещал, потребовал, чтобы Китти спела. Все рассмеялись, уставились на нее.

— Петь ни за что не стану, — твердо заявила Китти.

— Посмотрим! — отозвался Сэм, и все засмеялись.

— Я просто хочу рассказать вам, что нам предстоит. Большинство из вас еще не знает, зачем мы собрались здесь, и я очень благодарна вам за то, что вы откликнулись и поехали вместе со мной. Вернее было бы сказать, что не я вас, а вы меня взяли в эту поездку. — Она откашлялась и продолжала: — Моя подруга, мой главный редактор несколько недель тому назад умерла от рака, и тот сюжет, который задумала она, достался мне. Я должна была написать эту историю за нее, а все, что у меня было, — ваши имена и еще девяносто четыре имени, но все не поместились бы в автобусе.

Снова дружный смех.

— Я понятия не имела, о чем хотела написать Констанс, но чем больше я разговаривала с вами, чем больше о вас узнавала, тем яснее чувствовала, что история пишется сама собой, потому что все вы — замечательные люди, и у каждого из вас своя потрясающая история, и я очень благодарна вам за то, что вы поделились ими со мной. Тем более когда я… — Китти словно со стороны услышала, как дрогнул ее голос, и приостановилась, чтобы оправиться. Но именно дрожь в ее голосе привлекла внимание, и теперь все смотрели на Китти, даже Молли. — Следи за дорогой, — посоветовала ей Китти, разрядив напряжение, и уже без усилия над собой закончила: — Когда я так нуждалась в доверии. Я знаю, как я досаждала вам, я влезла в ваши жизни, куда меня вовсе не звали, заводила разговор о том, о чем вы предпочли бы умолчать, и вновь и вновь благодарю вас за терпение и надеюсь, что вы понимаете: я все поставила на вас. От того, сумею ли я узнать вас, выслушать ваши рассказы, воздать вам по заслугам, для меня зависит все. Я многому от вас научилась, вы помогли мне измениться, — надеюсь, я стала благодаря вам лучше и вновь обрела свой путь.

Она чувствовала на себе их взгляды, в особенности мощный гипнотический взгляд Эмброуз.