Осень на краю

– Ах ты, гад… – И замерла, наткнувшись грудью на дуло револьвера.

– Тише, фрау, – усмехнулся Мартин. – Стойте, а то выстрелю!

– Стойте, Марина Игнатьевна, – испуганно вскричала Грушенька, – вдруг он правда выстрелит!

– Откуда у тебя оружие? – быстро спросила Марина.

Конечно, она испугалась, но только на мгновение. Прийти в себя помогла мысль: если есть револьвер у Мартина, значит, есть и у других. Это хорошо! Оружие беглецам необходимо! Так вот почему Андреас беспокоился только об одежде и провизии для себя и своих сотоварищей, но ни разу не заикнулся об оружии.

– Да наш же конвойный принес, – хмыкнул Мартин. – Среди русских много таких, кто за деньги на все готов. Вам, социалистам, не нужно головы людям всякой пропагандой морочить, вы должны их покупать: голоса в парламенте – или как там называется ваш ублюдочный парламент, Дума? – ну, значит, голоса в Думе, чтобы выступали за установление республики вместо монархии, покупать офицеров в армии, чтобы поворачивали полки против своих, покупать полицейских, чтобы вас, революционеров, не трогали, чтобы вы могли спокойно разлагать страну… Вас, русских, очень легко купить, когда-нибудь вы все друг друга продадите… как это вы говорите… с пот-ро-ха-ми. – Он выговорил последнее слово по слогам и издевательски захохотал.

Грушенька сорвалась с диванчика, на котором сидела, сжавшись, как испуганный зверек, пронеслась мимо Марины, подскочила к Мартину и дала ему такую пощечину, что звон пошел. Мартина даже шатнуло!

Однако австриец только расхохотался и, обхватив девушку одной рукой, с силой прижал к себе.

– Вот так-то лучше! – выкрикнул он. – Я так и знал, что ты не выдержишь и бросишься на меня. У меня не было никакой охоты драться с этой… с этой русской медведицей, – он небрежно кивнул на Марину, и та невольно взвыла от унижения, – которая мешала мне подойти к тебе. А теперь я тебя поймал, и ты пойдешь со мной.

И попятился к двери, таща за собой Грушеньку, которая от ошеломления никак не могла взять в толк, что произошло. Но наконец-то сообразила, запищала, принялась рваться, однако хватка у Мартина была железная. Он как-то очень ловко повернул ее спиной к себе и перехватил поперек груди так, что руки до локтя оказались как бы скованы, она не могла драться, только нелепо дергалась, однако Мартин держал крепко.

– Перестань, – он ткнул Грушеньку в бок револьвером, – говорю, ты пойдешь со мной. Никуда не денешься!

– Одумайся! – снова крикнула Марина. – Ты можешь всех погубить!

– Стой где стоишь! – наставил на нее револьвер Мартин и сделал еще несколько шагов к двери.

Кажется, больше ждать нельзя…

– Макар! – крикнула Марина, и в следующее мгновение с печи мягко, легко метнулась темная тень.

Это был Макар, тоже державший в руке револьвер.

Мартин так и замер от неожиданности.

Ну что ж, Марина знала, что делала, когда ринулась к Макару как к последней своей надежде. Конечно, она ни словом не обмолвилась ему, что помогает пленным готовить побег, и сейчас он, к несчастью, услышал много лишнего, но это ничего, это ладно, потом Марина как-нибудь постарается заморочить ему голову, а сейчас главное, чтобы он спас их от обезумевшего австрийца.

– Отпусти ее и вали отсюда! – выкрикнул Макар, вскидывая револьвер. – А то я тебе башку снесу, ты, немецкая свинья!

Но Мартин уже пришел в себя.

– От свиньи слышу, – бросил он. – От безголовой русской свиньи!

И выстрелил.

Макар выронил револьвер, схватился за голову и тяжело рухнул на пол.

Марина прижала руки ко рту, давя крик. Макар лежал неподвижно. В его разметавшихся по полу светлых волосах вдруг появилась темная прядь. Да это же струйка крови!

Грушенька взвизгнула, увидев ее, и в то же мгновение Мартин с силой толкнул ее вперед, так что она пробежала несколько шагов и ударилась о Марину. Обе они не устояли на ногах и упали на Макара.

Не сразу Марине удалось встать. Грушенька все еще возилась на полу, громко всхлипывая; Макар оставался недвижим, а Мартин…

Марина огляделась. Мартин исчез.

Сбежал, трусливый негодяй! Натворил бед и сбежал! Что же теперь делать?

– Замолчи, – сказала Марина Грушеньке. – Замолчи сейчас же!

Та затихла, замерла, смотрела снизу безумными глазами.

И тут Марина услышала, что ночную тишину нарушил какой-то странный звук…