Контрольная молитва

* * *

Вскоре он уже подъезжал к будке. Рядом с ней, по-хозяйски примяв кукурузные заросли, стояли четыре автомашины, а возле машин стояли и сидели «добры молодцы» гоподина Парфенова. Отец Василий аккуратно притулил свои «Жигули» с краю вытоптанной и накатанной «поляны», заглушил двигатель и вышел.

– Бог в помощь! – услышал он издевательские интонации Парфена.

– Спасибо на добром слове, – обернулся он, ища глазами зачинщика всего этого действа.

Парфен сидел, свесив ноги из салона огромного, как четырехспальная кровать, «Понтиака» шестидесятых, наверное, годов. Бандит курил и казался спокойным и безмятежным.

«Все правильно, – подумал священник. – Если бы ты не умел владеть собой, вряд ли бы до таких высот добрался…»

– Ну вот ты и попал, – мягко улыбнулся Парфен. – На всю катушку…

– Что с отцом Никодимом? – спросил священник.

– Да здесь он, твой Никодим, – усмехнулся Парфен. – На том же крюке, что и ты когда-то, болтается.

– Я бы хотел его видеть.

– Сходи посмотри, – равнодушно пожал плечами Парфен.

Отец Василий направился в сторону будки, чувствуя, как буквально пронзают его недобрые взгляды со всех сторон, так, словно он шел сквозь строй. Когда он вошел, внутри было темно и пусто, лишь один из людей Парфенова сидел все на том же овощном ящике, на котором пару недель назад сидел Тихон.

Парфен не лгал, отец Никодим висел на том же крюке, что и некогда он, и его глаза были безумны.

– Отец Василий! – простонал он. – Скажи своим добрым прихожанам, чтобы проявили милость к скромному служителю церкви… во имя Господа нашего Иисуса Христа!

– Хорошо, отец Никодим, – кивнул ему отец Василий, подошел и, обхватив большое, грузное тело, приподнял и осторожно снял отца Никодима с крюка.

– Ты что делаешь, поп?! – запоздало возмутился не ожидавший такого самоуправства охранник.

– Все нормально, сын мой, – заверил его отец Василий. – Александр Иванович не против…

– А это еще как сказать! – раздался холодный резкий голос.

Отец Василий обернулся. В дверях стоял сам Александр Иванович Парфенов, вот только теперь он не выглядел ни добрым, ни умиротворенным.

– Чего вы хотите? Неужели крови?

– Хорошая мысль, – кивнул Парфен.

– У вас теперь есть я. Зачем вам ни в чем не повинный священнослужитель?

Парфен дернул щекой.

– Ты знаешь, сучара, сколько моих людей за этот груз полегло?

– Не знаю, Александр Иванович, – покачал головой отец Василий. – Но вряд ли страдания этого человека вокресят хотя бы одного из них.

– Ах, ну да, ты же весь наквозь правильный! – вскинулся Парфен. – Ты же со злом борешься…

– Иногда приходится, – признал священник.

– Поэтому и груз мой Козелкову отдал? – поднял бровь бандит.

– Твоим грузом ФСБ занимается, а не Козелков, – напомнил отец Василий.

– А то я, такой несмышленый, не видел, чьи люди сейчас на моей заправке орудуют!

Отец Василий смутился. На заправке сейчас должен орудовать Сергей Сергеевич со своим отделом, ну, может быть, еще кто-то из сопредельных служб… Даже если кто-то из них и помогал министру, это вовсе не значит, что все они его люди. Но уверенность Парфена его озадачила.

– Я ничего не понимаю! – заплакал сзади отец Никодим. – Во что вы ввязались, отец Василий?! При чем здесь ФСБ?! Кто эти люди?! Почему они меня сюда привезли?!

– Веселиться! – рассмеялся Парфен.

И от этого его странного смеха у отца Василия по спине поползли мурашки. Его лично он не боялся, но здесь, вдали от людей, в окружении бесконечноно преданной ему своры, Парфен мог слишком легко забыть, что он еще и человек. А все шло к тому.

– Хватит, Александр Иванович, – пересилил себя отец Василий. – Это не смешно!

– Для тебя, сука, не смешно, только для тебя!

– Для вас, по-моему, тоже…

Кто-то из свиты притащил своему боссу складной стульчик, и Парфен присел.

– Слушай меня, ментяра, – тихо сказал он. – Ответишь на мои вопросы, умрешь быстро, не ответишь – пеняй на себя.

Отец Василий слушал, инстинктивно оценивая возможности для побега. Но таковых попросту не имелось.

– Я слушаю вас, Александр Иванович, – как можно смиреннее сказал он. Воцарилась мертвая тишина. Свора не смела вставлять свои реплики, а вожак пока молчал, и молчал долго… нестерпимо долго.

– Вопрос первый, – наконец начал он. – Кто тебя навел на заправку?

– Ваши люди и навели, – пожал плечами священник. – Кто же еще…