Толмач

– Великая Мать! – пробормотал он. – Что ты готовишь этой земле?

* * *

Кан Ся проснулся от ужаса – ему приснился Вепрь. Причем почему-то Кан Ся совершенно точно знал: он-то и есть главный враг Золотого Дракона с невыразимо умными нефритовыми глазами – единственного защитника и покровителя всей Поднебесной.

– Ерунда какая-то… – пробормотал Кан Ся и с усилием сел на своем дощатом ложе.

Он был смущен: все последние события, а уж сны тем более были до предела пропитаны чертовщиной, но ни в магию, ни в духов Кан Ся не верил – еще со школы. И если бы не жуткий реализм этих видений…

Кан Ся крякнул, отогнал ненужные мысли прочь и тут же поймал себя на сомнении. Главный парадокс заключался в том, что Семенов – разумный, молодой и психически устойчивый офицер – как раз этой самой чертовщиной и занимался. И объяснить этого Кан Ся не мог. Никак.

Он совершенно точно знал, что православная вера запрещает русским заниматься магией. Но он лично видел эти трупы, и он обонял явственно исходящий от них запах смирны, и, кроме как в христианских храмах, он этого запаха не слышал нигде. А эта надпись «Инкоу» на стене фанзы? А эта аккуратно спущенная кровь? А эти брызги на стенах? Кан Ся осуждающе покачал головой; ему доводилось видеть полковые богослужения в Охранной страже железной дороги, и он прекрасно помнил этот русский обычай брызгать на все освящаемое какой-то жидкостью.

В русских книгах, которые он покупал всю жизнь, говорилось, что это – святая вода. Но в тех же книгах упоминалось и причащение кровью… причем кровью божьей! Пожалуй, теперь Кан Ся вовсе не был уверен в том, что где-нибудь в подвалах Кремля заросший до глаз дикой нечесаной бородой верховный русский жрец не проливает и настоящей – человеческой – крови.

Кан Ся вздохнул. Как-то раз он разговорился с очень старым и очень умным пекинцем, и тот прямо утверждал, что варварские аннамские племена до сих пор приносят богам человеческие жертвы. Но поскольку все европейцы, как известно, – варвары, а их странная вера с распятым Иисусом во главе вся наполнена недвусмысленными намеками на святость акта поедания чужой плоти и пития чужой крови… Могло ли статься так, что они и впрямь это делают? Тайно… так, чтобы знали только свои…

Кан Ся взволнованно почесал заживающую рану на бедре. Он вдруг вспомнил, как все тот же ученый пекинец рассказывал, что каждая жертва обязательно имеет смысл. Чтобы мост крепко стоял, нужно закопать под его опоры по живому младенцу,

а чтобы земля плодоносила, необходимо, чтоб на пашне посидела женщина… Есть ли тогда смысл в том, что делает Семенов?

Он представил себе весь путь экспедиции Семенова – от Никольска до Харбина; от Харбина до Гунчжулина, затем – в Порт-Артур, а затем обратно в Гунчжулин… Мысленно провел эту отмеченную жирными красными точками в местах человеческих жертвоприношений линию… и похолодел.

– Почему не спишь? – заворочалась монголка, встала и, нисколько не стесняясь своей открытой, полной и тугой груди, подошла и начала укладывать Кан Ся. – Ложись, дед, тебе сейчас много спать надо.

– Подожди, женщина, не мешай! – отодвинул Кан Ся ее руку. – Я все понял!

– Что ты понял? – улыбнулась монголка. – Что в твоем возрасте беречься пора?

– Русские заложили человеческие жертвы прямо под эту дорогу, – глотнув, хрипло выдавил Кан Ся. – Чтобы крепче стояла…

– Что? – не поняла женщина и потрогала его лоб. – Вроде холодный…

И тогда Кан Ся всхлипнул и закрыл лицо руками. Он и поверить не мог, что кто-то может быть столь расчетливо жесток.

«Варвары… Великое Небо, какие же они варвары…»

* * *

Китайцы брызнули от железной дороги врассыпную – падая, подымаясь и дико вопя от ужаса. Никто из них, простых неграмотных крестьян, и представить не мог, для кого они выстроили эту дорогу.

– Во! Во! Смотри! – загоготали офицеры. – Глянь, как бежит!

Семенов улыбнулся и прислушался, – со стороны Харбина уже слышались победные звуки духового оркестра, встречающего первый в этих краях паровоз.

Нет, на отдельных участках дороги движение открыли уже давно – от Забайкалья, от Приморья, от Порт-Артура, и вот теперь постепенно происходило главное – поочередная стыковка путей в одно неделимое целое.

– Видишь, ты уже не боишься… – покровительственно похлопал он Курбана по напряженно подрагивающему колену. – Привык.

Шаман вздохнул. Он бы боялся… если бы гораздо больше не боялся другого – взыскующего взгляда Вепря. Третий слуга Эрлик-хана тоже хотел крови, и целую неделю ехавшему в чреве железного дракона Курбану все еще нечего было ему предложить.