Толмач

«Или наша армия, или ихэтуани… – понял он и тут же поправился: – Нет, армия вряд ли…»

– Назад! – стараясь перекричать рев толпы и перещелкивание выстрелов, заорал он. – Все назад!

Но было уже поздно. Даже если кто его и слышал, вырваться из мечущейся, сдавленной вокруг окруженного казачьего поста толпы было почти невозможно.

* * *

Семенов отошел без потерь. Оба караула, и старый, и новый, залегли на другой стороне полотна, и теперь поручик наблюдал, как стремительно рассасывается только что весьма решительно настроенная толпа, и пытался понять, что произошло.

Он видел, как из рощи, словно по команде, прекратили стрелять, и главная задача представлялась ему достаточно простой: узнать, кто и зачем все это затеял, а затем арестовать виновных.

– Это все ихэтуани чертовы, – пробормотал усатый пожилой казак из старого караула. – Уже не первый раз…

– Тут и полиция зачем-то вмешалась, – усмехнулся поручик, – видели?

– Как не видеть, ваше благородие, – вздохнул казак, – они у нас частенько арестантов отнимают. Вроде как для правосудия. А через неделю глядь – а он уже на свободе, опять воду мутит!

«А что, если и полиция, и эти… ихэтуани заодно, – подумал поручик, – если ими из одного центра командуют?»

Он обвел окрестности внимательным взором. Отличным командным пунктом была бы одинокая фанза на окраине села, но туда еще следовало дойти – и лучше, если ложбиной.

– Фанзу на краю видите? – повернулся он к казачкам. – Надо бы проверить… Охотники есть?

Только что возбужденно болтавшие казаки мгновенно стихли, и Семенов улыбнулся. Это было нормально: пока человек молод и необстрелян, он все рвется в бой, а однажды вдруг ясно понимает копеечную цену жизни на войне. Вот тогда всю дурь и сметает как рукой – р-раз, и нету! В его команде молодых не было. Разве что он сам…

– Ладно, – пробормотал поручик, – сам схожу.

– Не надо бы, ваше благородие, – загудели казаки, – да и что толку: сегодня этих возьмем, а завтра новые появятся. Этих китайцев здесь, как блох.

Семенов снова улыбнулся: здоровый стыд – это тоже было хорошо. Значит, в следующий раз охотники пойти с ним обязательно найдутся. Он внимательно осмотрел предстоящий путь, оценил расстояние до рощи, угол стрельбы, естественные укрытия и стремительно перемахнул через дорожное полотно.

* * *

Терпеливо замерший в ожидании обещанной очной ставки Курбан увидел Семенова первым. Едва удержался от того, чтобы цокнуть языком, и сместился так, чтобы перекрыть обзор седому.

– В сторону отойди, – хмуро потребовал Кан Ся.

– Это бесполезно, – покачал головой Курбан. – Я знаю Семенова, он больше не выйдет.

Кан Ся посмотрел на Курбана так, словно увидел его впервые.

– Тебе-то откуда знать?

Шаман пожал плечами.

– Он умный. Не как ты.

Кан Ся от возмущения напыжился и вдруг зло расхохотался.

– Это мы еще посмотрим, кто умный, а кто нет! Тебя взял, значит, и его возьму!

Но было видно: весь интерес к происходящему там, у тянущегося из-за горизонта железнодорожного полотна, у седого пропал.

– Двое погибли! – досадливо цокнул он языком и сел прямо на землю. – И облавы толковой не сделать – темно…

Курбан украдкой посмотрел через плечо. Семенов уже пробежал чуть ли не половину пути до них, но уходил значительно левее, в ложбину. Шаман знал, что их судьбы как-то связаны – там, на небесах. Более того, уже по тому, как неровно, как отчаянно бежит Семенов, было видно, как ему плохо, как мается поручик невозможностью осуществить все, что записано для него в Книге Судеб. Но как помочь ему осуществить свою судьбу, Курбан пока не знал.

И только он решил, что не будет мешать естественному потоку событий, как седой рывком вскочил и уперся взглядом в бегущую по черной земле едва заметную серую фигурку.

– Это же он!

И тогда Курбан шагнул вперед, ударил китайца лбом в лицо, а когда тот упал, передавил клокочущее горло коленом.

* * *

Поручик даже не отдавал себе отчета в том, какого черта его туда несет, но шел к цели прямо, стиснув зубы и готовый ко всему. И лишь когда он оказался в двух десятках шагов от фанзы, перед глазами вдруг возникло лицо Серафимы.

«А я ведь и не знаю, что ей важнее – мои деньги или видеть брата живым и здоровым каждый день!» – с горечью осознал поручик и, спасаясь от этого чудовищного озарения, встал во весь рост, никуда не торопясь, прошел последние метры и вышиб дверь ногой.