— Нет, — протянула Гермиона. — Ну, то есть он тут был, но ушел ещё до
тебя. Он здорово разозлился. Я что-то не припоминаю его столь же разъярённым.
Гарри вздохнул.
— Я был с Драко.
— Я так и думала, — кивнула Гермиона и прикусила губу. — Ну, и как он там?
— Да нормально. Я пришел навестить его и уснул на тумбочке, — Гарри устало плюхнулся на табуретку напротив Гермионы и взглянул на неё с немой мольбой.
— И насколько он был разъярён?
— Очень сильно, Гарри. Было очень глупо с твоей стороны не прийти. Ты и сам об этом знаешь, — как можно более строгим голосом произнесла она. — И вообще — какие причины заставили тебя провести ночь в лазарете?
Гарри спрятал взгляд, нервно крутя в правой руке какой-то блестящий предмет, сверкавший у него между пальцев.
— Слушай, я знаю, что это глупо, — наконец ответил он. — Просто меня не покидает чувство, будто, пока я с ним, ничего страшного произойти не может. Поэтому у меня такое ощущение, словно я должен с ним находиться.
— То есть ты думаешь, что пока ты с ним, он не умрет, — резко уточнила Гермиона.
Гарри опустил глаза, длинные ресницы коснулись его скул.
— Слушай, в твоём исполнении мои слова превращаются в полную глупость.
Гермиона вздохнула:
— Боже, ну я не знаю — если и есть кто-то, кто может сохранить ему жизнь одной лишь силой воли, — это ты, Гарри. Он для тебя на всё готов — возможно, ради тебя он продолжит жить.
Гарри всё вертел в пальцах какую-то золотую штучку. Когда он наконец-то заговорил, его голос звучал сдавленно:
— Ты так говоришь, словно я в этом виноват.
— В чем твоя вина — в том, что он болен? — у Гарри был такой разнесчастный вид, что сердце Гермионы смягчилось. — Нет-нет, я не об этом.
— Иногда меня посещает странное ощущение, — обращаясь куда-то в пространство, произнес Гарри, — что Многосущное зелье — или что-там-еще-было — вбило мне под кожу острые крючья. на них навязали веревок, потом снова крючьев — ещё больше — и вот так нас скрепили с Драко.
И все эти веревки, все эти нити — они тонкие, длинные, гибкие — где бы мы ни находились, они все равно соединяют нас, и большую часть времени я об этом даже не думаю — это словно часть меня, это я… Однако временами я смотрю на него, и…
— И что? — тихо спросила Гермиона.
— И вижу, как эти крючья впиваются в него. Все глубже, глубже — они рвут его в кровь… Я не могу смотреть на его муки, Гермиона. И я думаю… так что же делается с ним, со мной, с нами обоими? Может, нам было лучше, когда мы жили, ненавидя друг друга?
— То есть ты хочешь сказать, что тогда тебе было бы все равно, умрёт он или нет? — ошеломленно спросила Гермиона, вконец запутавшись. с Гарри явно творилось что-то странное, он нечасто выражался фигурально, воспринимая вещи такими, какими они являлись. Чтобы видеть какие-то невидимые нити, крючья, рвущие чью-то плоть… нет, это было совсем на него не похоже. Гермиона содрогнулась.
— Тогда ему не пришлось бы умирать, — ответил Гарри.
* * *
Несколько часов Гарри провел, помогая Гермионе с зельем, разрываясь между желанием, чтобы Снейп вернулся и надеждой, что он всё же не придет. с одной стороны, ему хотелось принести свои извинения, хотя, с другой стороны, ему вовсе не улыбалось, чтобы на него наорали. А с третьей стороны, как сказал бы Рон, Гарри нравилось проводить время с Гермионой. Их нынешние отношения, вернее, их отсутствие, доставляли ему какое-то виноватое удовольствие. Он не знал, чем может помочь, несколько раз по рассеянности он подавал ей вовсе не те вещества, что она просила, — жуков вместо листьев мандрагоры. Она закатила глаза — однако, он все равно получал удовольствие оттого, что она находилась поблизости. Ему нравилось следить за ее работой: склонившись с серьезным лицом над маленьким котлом, кипящим на тихом огне, она добавляла различные ингредиенты. Ему нравилось, как она воскликнула: это не корень лопуха! Это крапивный порошок! Ему нравилось, как она откинула назад мешающие ей волосы и, в конце концов, с самым несчастным лицом скрутила их в пучок и подколола пером.
— Не поможет, — заметил Гарри. — Все равно они опять рассыпятся. Как всегда.
Гермиона что-то раздраженно пробурчала.
— Так, подай мне кровь тритона. Честно говоря, я думаю, что её вовсе не обязательно сюда добавлять… — но Снейп велел попробовать все.