Светлая полночь

Да, он знал, как связаться с ее матерью. Это было условием соглашения, когда бабушка настояла на месячной выплате. Он был уведомлен об изменении ее имени, адреса и телефона.

Удивление адвоката, что мать Уинни не получила сообщения о смерти собственной дочери, быстро сменилось чувством вины. Он должен был бы сам спросить Джулию, знает ли мать о смерти ребенка, и предложить ей позвонить от ее имени, как предложил сделать это сейчас.

Однако Джулия заверила его, что сделает это сама. И сделала. Гораздо позже, оглядываясь на то печальное время шампанского и тоски, она поняла, что в тот вечер ее мать наверняка тоже была пьяной. Их разговор был слишком легким, слишком фальшивым и сумбурным. Мать, которая никогда не была настоящей матерью, даже, пожалуй, чересчур расстроилась, услышав про смерть Уинни, и подчеркнуто горячо начала интересоваться, не нуждается ли в чем-либо Джулия и не может ли она ей чем-то помочь.

Джулия ответила, что она ни в чем не нуждается и чувствует себя хорошо… А когда она заявила, что возвратит матери вклады, сделанные после смерти Уинни, та с веселым смешком произнесла:

— Что за вздор, Джулия!

В этот вечер Джулия попрощалась с матерью. Навсегда. А потом она до полуночи составляла список того, что должна сделать завтра — утром она собиралась ехать в город.

Для начала она посетила магазин скобяных товаров, где закупила несколько галлонов краски, а также множество щеток, тряпок и скотча. Такого количества краски хватило бы для нескольких домов. Джулия накупила также шпаклевки всех видов и блестящих латунных шарообразных ручек для шкафчиков в ванной и на кухне. И еще всевозможные средства для чистки.

Она планировала также посетить бакалею, хотя запасы консервов у нее не были еще исчерпаны. Но заказ можно было сделать и по телефону. Она вдруг почувствовала себя страшно усталой и разбитой, словно ее вынули из привычной уютной скорлупы.

Ей захотелось домой, в привычную скорлупу, причем как можно быстрее.

Домой, к Флоппи, к бабушкиному креслу. К шампанскому.

На полу подвала стояли целые ряды неоткрытых бутылок. Много рядов. Хватит ли их до середины января? Да. Несомненно. Но, чувствуя себя страшно усталой, уязвимой, полной сомнений, она снова села в машину, держа курс на винный магазин.

Джулия купила крепких напитков, затем поехала в банк, чтобы получить наличные, которые могли понадобиться ей для оплаты заказов в ближайшие месяцы.

После этого Джулия Энн Хейли отправилась домой, где пребывала в делах и в зыбкой тишине вплоть до мая.

Джулия любила эту тишину и нарушала ее очень редко. Иногда она заговаривала — преимущественно с Флоппи.

Однако в начале февраля она позвонила в магазин скобяных товаров. Ей не хватало купленной краски. Стены становились все белее с каждым новым нанесенным слоем, поэтому она решила красить их по нескольку раз.

Джулия позвонила заодно и в винный магазин. Она сказала служащему, что у нее намечается вечеринка и ей требуется запас тех самых больших бутылок, которые она уже покупала у них. Да, со смешком подтвердила она, что прозвучало удивительно похоже на ее мать, подойдут недорогие сорта.

Она оберегала тишину, в которой жила. Ее покой нарушал лишь адвокат. Адвокат Уинни. Он звонил ей как-то по поводу недвижимости. И еще один или два раза справлялся о ее здоровье.

«Я чувствую себя прекрасно», — уверила его Джулия, подбадриваемая виски, водкой или джином. Однако порой она вынуждена была признать, что «прекрасно» — это преувеличение, что более подходящим словом будет «о'кей» — если не прибегать к взбадриванию.

Но это очень трудно, признавала она. Однако она поступала правильно, пытаясь пережить утрату, и медленно, но верно становилась сильнее с каждым днем.

Джулия верила в справедливость этих слов. В течение всей зимы эти слова казались ей верными. Вплоть до марта. Именно тогда она поняла, оглядываясь назад, что началась спираль, по которой она скользит вниз. И она быстро набирала скорость, бурлящая воронка затягивала ее во тьму, и Джулия все больше утрачивала над ней контроль.

Она попыталась воспротивиться падению. Она даже заказала в винном магазине партию такого же шампанского, что когда-то заказала ее мать, — этого весьма дорогого друга. Однако и оно приносило теперь не больше успокоения, чем более дешевые, но крепкие сорта.

«Я должна бросить пить». Эта решительная мысль, пришедшая ей в голову в мае, целиком принадлежала ей, поскольку она не принимала ни капли спиртного более суток.