Светлая полночь

Если бы Гейлен разоблачила его, Марк отыгрался бы на них, ее друзьях, упек бы Эдвину Энн Хейли в своем садистском полицейском раже в заведение, где, несмотря на все заботы опекунов, она не смогла бы выжить.

Джулия не дерзнула подтвердить свои подозрения. Не посмела спровоцировать Марка. Она лишь надеялась и молилась, молилась о том, чтобы Гейлен по крайней мере осталась живой и невредимой.

Оставшись без бабушки и Гейлен, Джулия заставила себя дрожащими пальцами связать нового ангела для рождественской елки Уинни — с огненного цвета волосами и бирюзовыми крыльями. Это должна была быть «Галя».

«Мы выживем, — снова поклялась себе Джулия. — Уинни и я выживем».

В тот декабрь, когда мир праздновал Рождество и пришло время Рождества также для Уинни, Джулия повезла свою сестренку на Сентрал-авеню, чтобы показать ей сверкающую огнями елку.

Уинни так понравилось это рождественское путешествие, что Джулия свозила ее затем в Топику, а однажды даже и в Канзас-Сити.

Сестры Хейли вышли из машины сначала в Топике, а затем в Канзас-Сити, смешались с праздничной толпой, бродили по праздничным улицам и делали покупки в украшенных к празднику магазинах…

— В этом не было ничего плохого, правда же?

Джейс не сразу понял, что этот вопрос был адресован ему. Джулия разговаривала с голубой елкой да еще со снежными хлопьями, как будто делилась с ними своими воспоминаниями.

Джейс слушал в полном молчании, искренне сострадая ей. Но сейчас Джулия задала вопрос ему, повернувшись к нему лицом.

Джейс знал ответ на этот вопрос. Ничего из того, что она делала, не могло быть плохим. Никогда. Он не мог понять лишь одного — почему она задала этот вопрос?

— А что здесь может быть плохого, Джулия?

— То, что я вывезла Уинни в Рождество на публику. Ведь она имела на это право, разве не так? Право на радость. Пусть она и выглядела… не так, как другие…

— Да. Конечно, имела право. Вы обе имели право. — Джейс посмотрел на Джулию, похожую на балерину, такую хрупкую и такую сильную. — Вы носили ее на руках, Джулия? По празднично освещенным улицам и по магазинам?

— Поначалу — да. Так было лучше для нее, ей было легче рассмотреть то, что она хотела, чем если бы она была в своем кресле-каталке. Поэтому мы так поначалу и делали.

— И что же?

— Больше не повторялось того, что произошло в бакалее в Тирнее. Мать Коуди оказалась исключением, а не правилом. И может, это произошло для того, чтобы я познакомилась с Гейлен, а затем Гейлен показала Уинни рождественскую елку на Сентрал-авеню — и Уинни стала видеть.

Джулия пожала плечами, как будто хотела сказать, что в жизни есть тайны, которые не поддаются объяснению. Жестокие и чудесные.

— Разумеется, люди испытывали некоторое смущение при виде Уинни. Смущение, а не осуждение. И по этой причине они постоянно обходили нас стороной. Они сходили с тротуара при нашем приближении, словно каталку Уинни окружала некая невидимая аура, в радиус действия которой они боялись попасть. Никто не пытался понять, что Уинни — такая же, как любая другая девочка в праздник Рождества. Она скатывалась бы вниз по скользким горкам, если бы могла. И в душе она скатывалась и проказничала. Люди могли бы улыбаться ей, как улыбалась бы она при виде скатывающихся вниз девчонок. У нее такая светлая улыбка. Такая зажигательная. И если бы какой-то незнакомец сказал ей: «Веселого Рождества тебе!» — Уинни ответила бы: «Село Роства». Но никто этого не делал, и я молилась о том, чтобы моя милая малышка Уинни никогда не почувствовала, какой дискомфорт испытывают люди, когда ее видят.

Джейс стоял возле окна, Джулия — возле елки. Он шагнул к ней и слегка дотронулся до ее руки.

— Уинни понимала главное, Джулия, — вашу любовь к ней.

Такая любовь была. И Джулии даже начало казаться, что маленькая девочка, которая, по мнению врачей, не должна выжить, выживет и будет жить долго.

Но этому не суждено было свершиться. Уинни убил ее рост.

Сердечко у Уинни было слишком маленькое и, по мере того как она подрастала, уже не могло справляться с нагрузкой, и Джулия была тут бессильна.

Косточки ее грудной клетки врастали внутрь, еще сильнее сдавливая слабенькое сердце. Рано или поздно, но неизбежно ее сердце должно было дать сбой. Как и ее маленькие легкие, тоже сжатые и заполненные жидкостью.

Она не могла дышать.

Она хватала воздух ртом и задыхалась.

И это ее страшно пугало.