Невыносимый Логан

– Мне пора ехать, – проговорил он, наконец, протягивая ей полотенце. – Надо проверить, все ли приготовлено, как я распорядился. Встретимся на строительной площадке.

И с этими словами исчез за дверью.

Что, если навсегда?

Все ли приготовлено, как я распорядился.

Эти слова звучали в мозгу Эшли тревожным набатом. Она мысленно повторяла их снова и снова, тщетно пытаясь понять, что же Логан имел в виду.

Что за деловые распоряжения можно отдавать в субботу?

Сегодня они собирались отправиться на берег моря в Нью-Джерси и до вечера не возвращаться домой.

А завтра – в последний раз навестить Дом Сэндлера. Сделать фотографии – множество фотографий, которые Эшли потом передаст «Историческому обществу». Коснуться чудесных, отполированных веками перил, провести рукой по холодному камню камина...

Попрощаться.

Ибо утром в понедельник приедут бульдозеры, и Дом Сэндлера, превратившись в бесформенную груду камней и обломков дерева, навеки уйдет в небытие.

Так насчет чего мог «распоряжаться» Логан? Что делать с Домом Сэндлера в субботу, за два дня до сноса? Как ни крути, получается какая-то бессмыслица.

В голову ей приходил только один ответ: Логан говорил о тех распоряжениях, что сделал несколько минут назад, просмотрев газету. Охрана. Полиция. Страховка. Эшли тяжело поморщилась, снова представив, как на ее друзей надевают наручники и волокут их в полицейский автобус.

Неужели Логан говорил об этом? Но... почему бы и нет? Он сам признался, что не раз сносил старые здания. Должно быть, и с протестами возмущенных граждан ему не раз приходилось иметь дело. Наверно, в фирме «Каллахан и сын» эта процедура уже отработана. Может быть, существует даже специальный корпоративный план противодействия демонстрантам.

Эшли нерешительно повертела в руках ключи от машины. Боже, как не хочется туда ехать! Лезть в гущу скандала. Своими глазами видеть, как Каллахан отправляет ее друзей за решетку.

Она не хочет видеть человека, которого любит – да, да, любит! – в роли холодного, безжалостного бизнесмена. Куда больше нравится ей Логан на танцплощадке. Или когда кормит уток в Трекслер-парке. Или когда держит ее за руку, нежно поглаживая большим пальцем ладонь, в темном зале кинотеатра...

За эту неделю они, казалось, прожили вместе целую жизнь. И вдруг оказалось, что оба ровно ничего не знают друг о друге. Ведь она могла бы поклясться, что Логан Каллахан не из тех, кто хладнокровно отправляет людей в тюрьму за убеждения!

А он что знает о ней, если всерьез воображает, что она способна приковать себя к бульдозеру?

Я так и предлагала, но никто не проголосовал «за».

– О, боже мой! – простонала Эшли, с ужасом и жгучим стыдом вспоминая об этой неуклюжей шутке.

Она ведь шутила, господи помилуй, просто шутила! Неужели он поверил, что она и вправду может...

«А почему бы и нет? – напомнил безжалостный голос рассудка. – Это было в первый вечер вашего знакомства. Он вообще ничего о тебе не знал. Разумеется, он принял твои слова всерьез!»

Стоит ли удивляться, что сегодня утром, увидав ее наряд – джинсы и походные ботинки вместо платья в цветочек, куда больше подходящего для поездки на море, – он незамедлительно пришел к нелестным для нее выводам? Стоит ли удивляться, что зеленые глаза его сегодня были холодны как лед?

Подумать только, Логан считает ее какой-то чокнутой фанатичкой!

А она чем лучше? Считает его бесчувственным негодяем с куском льда вместо сердца и калькулятором вместо мозгов.

Что бишь там Мэри говорила о строительстве прочных отношений? И как, спрашивается, их строить на таком фундаменте?

Помимо Центра телекоммуникаций, пока что существующего только на бумаге, на бульваре Гамильтон располагалось еще несколько многоэтажных офисных зданий, а также множество магазинов, супермаркетов и ресторанов быстрого обслуживания. Вот почему даже в выходные, когда офисы закрыты, машин на бульваре было не намного меньше, чем в будни. Около получаса прошло, прежде чем «фольксвагену» Эшли удалось доползти до стройплощадки.

Толпу она разглядела еще издали. А подъехав поближе, убедилась, что дела и вправду плохи. Похоже, все, кто ехал мимо по своим делам, считали своим долгом остановиться и полюбоваться на компанию психов с плакатами, что, выстроившись в шеренгу посреди пустыря (на частной земле, между прочим!), неразборчиво, но громко скандировали какие-то лозунги. Многие – видимо, те, у кого никаких особых дел не было, – вылезали из машин и присоединялись к толпе зевак.