Проказница

Все остальное, видимо, так и останется в памяти немного туманным. Филтон, отделавшись легким испугом, уходил прочь — такой же отвратительный и в блаженном неведении о своей почти неизбежной гибели. «Тетя», продолжавшая свой кошачий концерт, запричитала еще сильнее, увидев, что он удаляется, и бросила взгляд на мисс К., надежно удерживаемую Саймоном.

Броктон дождался, пока прохожие потеряют интерес к небольшой драме. Когда все наконец разошлись, он направился к Арману, который опекал постанывающую «тетю». Втроем они быстро увели странную парочку за угол, где их ждал экипаж.

И вот теперь все пятеро находились на Портленд-плейс. Саймон, Бартоломью и Арман вместе с виконтессой сидели в гостиной и размышляли, что делать дальше. Двое безмолвствующих пленников были заперты наверху, и мотивы их деяния оставались неясными.

— А давайте-ка спустим их сюда, — предложил Саймон. — Как вы на это смотрите? — Отсутствие привычного изящества в движениях выдавало его волнение, когда он прошел в коридор и возле лестницы выкрикнул распоряжение дворецкому, а затем отправил услужливо склонившегося Робертса помочь Эмери доставить узников на первый этаж.

— И вовсе я не ребячусь! — сердито возразил Лестер, оттопыривая нижнюю губу.

— По тебе этого не скажешь, — спокойно сказала Калли, разлегшаяся на расшитом покрывале. Держа шляпку Лестера на кончике сапога, она со вкусом потянулась и подложила под голову скрещенные руки. Вообще она была странно весела для сложившейся ситуации. — Ты ведешь себя как маленький, все время дуешься. И еще… как мне ни больно это говорить, но ты прав — розовый цвет тебе не идет. Ну нисколечко!

Голубые, как китайский фарфор, глаза Лестера грозно прищурились, сделав его похожим на разгневанного херувима, но ничуть не прибавив ему внушительности.

— Клянусь, порой я тебя ненавижу, Калли. В самом деле ненавижу!

Калли громко зевнула, не потрудившись прикрыть рот — мужчинам это позволялось, — и посмотрела на приятеля. Выглядел он и впрямь нелепо — во всем розовом, со светлыми кудельками вокруг лунообразного лица и с пылающими щеками. Он расхаживал широкими шагами взад-вперед, от чего складки, собирающиеся на его довольно облегающем платье, все выше подтягивались к поясу. Ей вдруг стало совестно. В том, что они с Лестером приземлились в этот ежевичник, виновата она одна. Не то чтобы все, но многие из ее затей почему-то заканчивались встречей с шипами.

— Я полагаю, тебе лучше снова надеть шляпку, — предложила Калли. — Может, они не сообразят, что ты Лестер, а не Лесли? — добавила она, чтобы поддержать в нем уверенность.

Тот остановился и прижал кулаки к поясу.

— Разумеется, — сказал он, гневно сверкая глазами, — я по-прежнему стану притворяться женщиной. И даже помолюсь на свой животик в надежде, что он убережет будущую мать от плахи, — раздраженно добавил Лестер и обхватил руками свой довольно круглый живот. — Ну что? Как ты думаешь, мне удастся выйти сухим из воды?

— О, наверняка, — с серьезным видом ответила Калли. — Пока не начнет отрастать борода, я полагаю.

— О Боже! — простонал Лестер, потирая уже зашершавевший подбородок, и нескладно плюхнулся на пол. — Сомнений нет, мы погибли. Нас повесят, как пить дать. Но я даже тесный воротничок переношу с трудом. Как же я переживу петлю палача?

Калли даже взвыла, не в силах сдержать приступ смеха.

— И не рассчитывай, что ты… что ты… это переживешь, — сказала она, глядя на Лестера сквозь мокрые от слез ресницы. — Я полагаю… я полагаю, в этом и состоит весь смысл экзекуции.

Лестер продолжал сидеть на полу, скрестив ноги по-турецки.

— Ладно, Калли, — тупо сказал он, доставая из кармана платья остатки лакрицы, — смейся, раз тебе все нипочем. Но ты досмеешься до того, что тебя отправят в желтый дом и прикуют цепями к стене. И на тебя будут мочиться другие умалишенные. Я видел на гравюрах, поэтому знаю, что говорю. Ужас!

Калли согнулась пополам, как складной нож, переходя в сидячее положение.

— Знаешь, Лестер, — сказала он, болтая ногами на краю кровати, — вообще-то идея сама по себе не такая ужасная. Давай притворимся сумасшедшими. Продолжай утверждать, что ты женщина, а я… я бы… Что бы мне такое сделать, Лестер?

— А ничего, Калли. — Ее сообщник по неудавшемуся преступлению иронически фыркнул. — Видит Бог, в глазах любого из тех троих, внизу, то, что мы уже сделали, выглядит безумием. Хочется верить, что они проникнутся к нам состраданием и отпустят. И даже напоят чаем, если снизойдут до такой милостыни.