Проказница

— Вполне справедливо и разумно, — согласился Арман, хотя сам всегда являлся сторонником прямых и быстрых действий. — В этом он весь, наш Саймон. Готов помочь каждому, кто менее удачлив.

На несколько секунд воцарилась тишина, пока Бартоломью не постучал указательным пальцем по столу, призывая друзей к вниманию.

— Знаешь, о чем я думаю, Саймон? — сказал он. — Я полагаю, у твоей мисс К. есть веская причина застрелить Филтона. — Судя по широкой улыбке, Бартоломью, несомненно, считал, что изрек нечто выдающееся. — Иначе она не охотилась бы за ним с пистолетом, верно? Надо найти ее и заставить рассказать, почему она это делает. Может, из-за надругательства или чего-нибудь похожего. Тогда один из нас может вызвать Филтона на дуэль, чтобы защитить эту несчастную девушку.

— Ты думаешь, Боунз, он ее обесчестил? Заманил в постель, а потом бросил? — Саймону совсем не нравилось, в каком направлении развиваются его собственные мысли. — Нет. Не похоже. Мне не показалось, что она из тех, кого легко обмануть. Вряд ли такой тип, как Филтон, мог заморочить ей голову романтической чепухой или чем-то в этом роде.

— Вот так, Боунз, — сказал Арман смеясь. — Ты слышишь? Наш виконт вдруг решил, что его похитительница — воплощенная добродетель. Вероятно, эта девушка помогает обездоленным, ухаживает за немощными. Само собой разумеется, она отнимает добро у богатых, чтобы отдать бедным. Подожди еще секунду, Боунз, и он объявит маленькую разбойницу святой! И все потому, что она хочет убить Филтона. Саймон, ты уверен, что деревянный башмак не поразил выбранную мишень? Боунз, я хочу обследовать голову нашего друга, нет ли на ней необычных шишек. Ты не будешь так любезен присоединиться ко мне?

— Прекрати свои штучки, Арман, — сказал Саймон, улыбаясь против воли. — Я понятия не имею, кто эта девушка. Я только знаю, что она желает смерти Ноэля Кинси, что само по себе замечательно. Посмотри, Филтон уходит. Я убежден, таинственная мисс К. сейчас прячется где-то неподалеку и поджидает, когда наш неосторожный граф выйдет из клуба. Я думаю, мы сейчас прервемся и пойдем прогуляться по Сент-Джеймс. Надеюсь, нам удастся ее встретить прежде, чем она успеет наделать глупостей.

— Негоже обвинять девушку в глупости, Саймон, — многозначительно сказал Бартоломью, поднимаясь и следуя за товарищами. — Тебя могло бы уже не быть в живых.

— Что верно, то верно, — криво усмехнулся Саймон. — И как мило с твоей стороны, что ты это подметил. — Он по-дружески шлепнул Бартоломью по спине, от чего тот едва не растянулся на полу.

— Подумать только, мой отец мечтал о дочери, — проворчал Лестер, — и тут случилась эта клоунада. Какое совпадение! — Он все время передергивал плечами и вращал бедрами, так как нижнее белье было ему ужасно тесно.

— Перестань, Лестер! — зашипела на него Калли, одновременно улыбаясь двум проходившим мимо женщинам.

Затем она кивнула высокомерного вида матроне, сопровождаемой горничной, и притронулась кончиками пальцев к шляпе. Обе женщины с некоторым беспокойством смотрели на Лестера, силившегося почесать зад. — Перестань, дамы не трогают себя за такие места на публике. И в приватной обстановке, разумеется, тоже.

Лестер прирос к тротуару и открыл рот.

— Не трогают? Черт побери, а как они выходят из положения, хотел бы я знать? У них что, никогда там не чешется?

Калли закатила глаза.

— Случается. Но они в этом не признаются.

— В самом деле? А как насчет носа? У них бывает зуд в носу?

— Да, но они не чешут нос прилюдно. И не хватаются за него, если ты собираешься задать мне этот вопрос.

— Поразительно! Какая терпеливость! — Совершенно очевидно, что Лестера восхитила подобная способность женщин. — А как насчет икоты, Калли? Леди когда-нибудь икают? И ответь мне еще на один вопрос. У них бывает отрыжка? Нет, я полагаю, нет. Но что тогда они делают со всеми этими газами? Держат весь вечер в себе, пока не придут домой? Так ведь можно и взорваться!

— Лестер, ты глупый, — оповестила его Калли, стараясь не рассмеяться вслух. — И перестань тянуть ленты на шляпе, пока она не соскочила. Скажи честно, ты воспитывался на конюшне?

— Во всяком случае, не в какой-нибудь бело-розовой детской, позволь тебе ответить! — фыркнул Лестер, начиная понемногу распаляться. — И зачем я согласился вырядиться во все это? Я уже не говорю о самом параде по городу. Какая от него польза? В этом неопрятном платье я похож на старую горничную во время последней молитвы. Или на бедную родственницу. Мало того что мне не идет розовое, так ведь еще и манжеты пришлось подворачивать дважды. Почему нельзя было нарядить меня хотя бы молодой леди?