Мэгги без царя в голове

В общем-то искать нечего, да и смотреть не на что, но у Мэгги было время, и она очень переживала, что в квартире не нашлось ничего полезного.

В шкафу оказались только зимние вещи.

Никаких летних платьев, сандалий, плетеных сумочек. Совершенно ясно, что миссис Голдблюм отправилась не на Аляску и чемоданы собрала по полной программе.

Одну за другой она доставала громоздкие старушечьи сумки и просматривала их содержимое. Надушенные носовые платочки, скомканные салфетки, завернутые в бумажки — фу! — комочки мятной жевательной резинки, немного мелочи, расписание автобусов, паспорт, пилочка для ногтей, упаковка таблеток от изжоги… Паспорт?

Мэгги бросила пустую сумочку на пол, раскрыла паспорт и вздрогнула.

— Боже, все мы, конечно, жутко получаемся на этих фотографиях, но она выглядит как трехдневный труп… — Это был действующий паспорт, с одним лишь штампом — Фрипорт, Багамы. — Она явно собиралась в спешке. Небось ищет его сейчас.

Мэгги не стала прибираться, а отправилась к Алексу. Пора бы ему уже и отыскать телефонный шнур. Держа паспорт как трофей, она пересекла холл, распахнула полуоткрытую дверь квартиры… и застыла как вкопанная.

Алекс сидел в компьютерном кресле и что-то читал. Несколько машинописных страниц, скрепленных степлером. Интересно, что это?

И почему он так выглядит? Скорбно. Да, именно скорбно. Плечи опущены, весь — воплощенное горе. Она никогда не видела его в таком состоянии, никогда не позволяла такого своему персонажу, виконту Сен-Жюсту. Нет, конечно, порой он грустил, но почти элегантно, с явным отвращением к переполняющим его эмоциям, и это делало его невероятно привлекательным, непривычно ранимым.

— Алекс? Что случилось? Что это у тебя?

Он посмотрел на нее. На секунду глаза его затуманились, но он сморгнул и аккуратно вернул листы на место, в открытый ящик стола.

— Ничего особенного. Я нашел шнур. Даже несколько. Они спутаны, но, думаю, я с этим справлюсь.

Он встал и выскочил в холл, держа в руке спутанный клубок телефонных проводов. Примерно через одну целую и одну треть секунды Мэгги бросила паспорт на стол, рванула на себя ящик и выхватила листы.

Она быстро просмотрела их и нахмурилась.

— Это… это всего лишь описание персонажа, каким я его придумала, — громко произнесла она. — Что тут могло его так?.. Черные волосы, синие очи, высокий очень. Рифмуется, вот здорово. Тонкие черты лица, умеет выгибать левую бровь, шутя или отпуская колкости. На левом плече — шрам от пули. Верно. Это я дописала, когда в него стреляли. В Лондоне живет в особняке на Гросвенор-сквер, верно. Монокль, верно. Отношения с отцом холодные, мать умерла при родах. Братьев и сестер нет.

Она опять нахмурилась и просмотрела все остальное. Так, небрежные пометки, которые она добавляла время от времени, подробнее описывая персонаж — например, «вертикальные борозды на щеках, как у молодого Клинта Иствуда».

— Тут нет ничего… — Она посмотрела на дверь. — Не мог же он… Алекс? — Она бросилась через холл и нашла его на пути к кухне, с мотком проводов в руках. — Алекс, погоди минутку. Ты же читал свое описание, да? Из-за чего ты расстроился? Из-за родителей?

Алекс холодно посмотрел на нее.

— Не вижу ничего странного в том, что я был вынужден оплакивать смерть матери и разрыв с отцом.

Мэгги моргнула.

— Ну… я думаю… нет, погоди. У тебя же нет родителей. Я их придумала. Я придумала тебя.

— Верно. Но ты придумала меня не бессердечным. — Алекс перебирал в пальцах телефонный шнур.

— Конечно, я не сделала тебя бессердечным. Но я ни слова не написала о твоих родителях, ни в одной из шести книг. Я записала это только для себя. Как ты можешь чувствовать то, что я не велела тебе чувствовать?

Его челюсти сжались. Мэгги захотелось отпрянуть.

— Да, ты меня создала. Я — твой художественный вымысел — во всяком случае, прежде был. До тех пор, пока не взял контроль над своей судьбой в свои руки, что, как ты знаешь, привело меня сюда. Ты сотворила меня, Мэгги, а я сейчас… творю себя дальше.

Мэгги смотрела на него несколько долгих секунд, ее сердце бешено колотилось, в горле пересохло, ей даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

— Но… но… ты не можешь. Ты — Сен-Жюст.

— Он лишь часть меня. Большая часть. Но теперь есть еще и Алекс. Я еще и Алекс. Я осознал это, Мэгги, только несколько минут назад. Поразительно, не правда ли? Это объясняет мое поведение после исчезновения Стерлинга. Я… развиваюсь.