Радуга

— Мне тоже этого хочется.

— Правда? Я так рада. — Алекса улыбнулась, несмотря на смущение, овладевшее ею при мысли о том, что она могла бы рассказать сестренке о Джеймсе.

Безусловно, Джеймс составлял очень важную часть ее жизни, но младшая сестра заявила с неожиданной уверенностью, что Алекса и Джеймс «любят друг друга». А Алекса знала, что это вовсе не так. Оба они в конечном счете были скептики и циники. И совсем не верили в любовь. Конечно, Алекса допускала, что когда-нибудь ее нежный, прекрасный, скептический друг влюбится, и ей даже было весьма любопытно, какой окажется женщина, которая пленит железное сердце Джеймса. Алекса была уверена, что однажды Джеймс непременно угодит в костер всепоглощающей любви.

А что же сама Алекса? Нет. Возможность полюбить самой? Нет, пока нет. И все же благодаря Джеймсу она начинала верить в себя и в свой талант.

В один прекрасный день скептик и даже циник может полюбить. Несмотря на то что Алекса и Джеймс были замечательными друзьями и прекрасными любовниками, их отношения нельзя было назвать любовью. Но как же объяснить эту житейскую истину, глядя в невинные глаза доверчивой младшей сестры? Алекса ни минуты не сомневалась, что Кэтрин верит в любовь и в то, что встретит в своей жизни замечательного мужчину.

«Но я не такая хорошая, как ты, Кэт, — думала старшая сестра. — И никогда такой не была. Я дала твердый обет быть с тобой честной, хотя и знаю, что правдивое признание в моих пороках может тебя разочаровать».

— Джеймс очень много для меня значит, — сказала Алекса наконец, отвечая на невысказанный вопрос сестры. — Он — важная часть моей жизни. Не думаю, что мы с Джеймсом будем вместе всегда, но я твердо знаю, Кэт: что бы между нами ни произошло, я не перестану заботиться о нем и его счастье. Как и о твоем.

— Но ведь это же и есть любовь, разве не так?

— Ты считаешь?

— Мне так кажется. Я полагаю, что если кого-нибудь любишь, то заботишься о счастье этого человека, даже если вам не суждено быть вместе.

— А ты когда-нибудь любила, Кэт? — спросила Алекса, неожиданно подумав о какой-нибудь несчастной и вовсе не возвышенной любовной истории, столь драматически разрушившей безмятежную жизнь сестры.

— Я? — Глаза Кэтрин расширились от удивления. — О нет…

— И у тебя все в порядке?

— Все будет в порядке, — тихо отозвалась Кэтрин. «Пожалуйста, прошу тебя…» — Я очень рада тому, что приехала к тебе.

— Я тоже очень тебе рада. Так же как и Джеймс. Теперь, когда вы познакомились, я дам тебе его неофициальные телефоны — рабочий и домашний, ты можешь спокойно звонить ему в любое время. Уверена, и он тоже будет непременно звонить и справляться, как у тебя дела.

— Нет! Пожалуйста, не проси Джеймса звонить мне. Я знаю, что он очень занят, а у меня все будет прекрасно. Не стоит так беспокоиться обо мне.

— Я и не собиралась просить звонить тебе. Просто уверена, что Джеймс захочет этого и без моей просьбы.

— Тогда, может быть, ты попросишь его не звонить?

— Хорошо, если ты считаешь, что так лучше…

— Наверное, да.

— Договорились, — заверила Алекса и, немного помолчав, спросила:

— А как насчет приема в доме его родителей в Мэриленде?

— Я хотела бы пойти, если… ты пойдешь.

— Конечно, пойду. У меня железная договоренность с продюсером, что я буду свободна весь уик-энд. Кэт, тебе следует знать, что там будет и Хилари Баллинджер. Она теперь замужем за сенатором Робертом Макаллистером, а Джеймс и Роберт — старые друзья.

— Алекса, ты ее видела?

— О да! Мы обе были не в восторге, но встреча прошла гладко.

— Тогда и у меня все пройдет гладко.

— Конечно, моя малышка!

— Ну как? — спросил Джеймс, позвонив в среду вечером из Сан-Франциско.

— А так, что мы замечательно проводим время.

— Прекрасно. Я не помешал?

— Нет. Я у себя в спальне — читаю сценарий, а Кэт занимается музыкой.

— Она уже познакомилась с Манхэттеном?

— Познакомится. Мы собираемся провести субботнюю ночь в Роуз-Клиффе, после чего Кэт сама вернется в Манхэттен и каждая из нас займется своими делами.

— Знаешь, я всегда готов помочь, если Кэтрин что-нибудь понадобится. Ты говорила ей об этом?

— Говорила. И она, между прочим, считает тебя замечательным…

— Но?

— Но просила меня передать, чтобы ты не звонил ей.

— И сказала почему?

— Нет, но я подозреваю, что ты немножко, нет, скорее «множко» поразил ее, и теперь Кэт стесняется своей внешности.