Какая еще любовь?

— Отличная шляпа, Большой Эл, — похвалил Доминик, и они вместе пошли к конюшне. — Только тебе нельзя в ней ехать. Кататься верхом можно только в шлеме, не забыл?

— Я помню. В моем велосипедном шлеме. Я пока просто так ее надел.

— Ладно. А где твоя сестра?

— Они с Молли уже в конюшне. Джонси седлает лошадей. Молли поедет на Дэйзи.

Доминик поднял бровь.

— А вы ей говорили, что Дэйзи любит попрыгать?

Большой Эл пожал плечами.

— Может, мы тогда сначала проедем по двору перед конюшнями, а уже потом по дорожкам?

— Ага, — покладисто согласился Большой Эл. — Но мы точно поедем по дорожкам?

Доминик выразительно посмотрел на него.

— Еще как, можешь не сомневаться.

Он помахал Лиззи, которая выводила из конюшни маленького коричневого пони. На голове у нее был велосипедный шлем. Надо будет купить им настоящие шлемы для верховой езды, подумал Доминик. Как этот черный у Молли.

Черт, она и правда в бриджах. Бежевых. И в лакированных коричневых ботинках со шнуровкой. И в темном жакете в тон поверх белоснежной блузки с кружевным воротником. Высокая, стройная, с длинными ловкими ногами. Она выводила Дэйзи из конюшни.

— Привет! Джонси седлает тебе Сильвестра. — Молли легко вскочила в английское седло.

Пять минут спустя они все ехали верхом. Идея Доминика покататься сначала по двору не прошла, потому что, заявив: «Кажется, ей пора порезвиться», Молли пустила Дэйзи галопом по широкому лугу к рощице ярдах в пятистах.

— Ого, смотрите, как она едет! — воскликнула Лиззи со своего пони. — Вот бы мне так научиться.

— Лучше следи, чтобы ноги всегда были в стременах, и поводья держи покрепче, — заметил Доминик, глядя, как Молли мчится через луг, а из-под копыт Дэйзи летят комья земли. — Ну что, поехали за ними?

Он изо всех сил сдерживал Сильвестра, которому тоже не терпелось побегать, и ехал почти шагом, чтобы Лиззи и Большой Эл не отставали. Когда они поравнялись с Молли, ее лошадь уже неторопливо ходила кругами, поджидая их.

— Она просто красавица, Доминик. — Молли похлопала кобылу по шее. — Джонси говорил, что она отличная прыгунья. Чувствую, так и есть.

Ее большие глаза сияли, щеки раскраснелись, на лице светилась счастливая улыбка. Беззаботная. До чего быстро у нее меняется настроение. Но зато она умеет наслаждаться жизнью, с этим не поспоришь. Любую перемену она воспринимает на ура, даже если не собирается задерживаться надолго.

— Может, присмотришь за детьми, чтобы Сильвестр тоже порезвился? — предложил он и толкнул коня ногами.

— Йо-хо, дядя Ник! Не жалей его! — завопил Большой Эл.

Доминик слегка ослабил поводья, плотнее сжал бока лошади коленями, и они помчались по лугу.

Оба любили хороший галоп: свист ветра, стук копыт, солнце в лицо, неизъяснимый восторг, закипающий внутри от быстрой, умелой езды.

Молли.

Доминик тряхнул головой. Неужели он не может сделать ничего, чтобы не подумать о Молли?

Когда Сильвестр немного сбавил шаг, Доминик натянул поводья, развернулся и поехал через луг обратно.

— Здорово? — спросила Молли.

— Здорово, — согласился он. — Лиззи, хочешь поехать первой?

Лиззи пустила Брауни вперед.

— Молли, я тебе покажу свое любимое место. Ручей, а рядом бревно, чтобы посидеть. Тебе понравится.

— Не сомневаюсь, — ответила Молли и направила Дэйзи вслед за Брауни, оставив Доминика и Большого Эла в хвосте. Некоторое время Доминик, не отрывая глаз, любовался Молли со спины. Она очень грациозно держалась в седле.

Интересно, когда он в следующий раз поедет кататься, сможет не думать о Молли? Вряд ли.

На полпути к любимому месту Лиззи Большой Эл остановил пони и позвал:

— Дядя Ник!

— Что, прямо сейчас, Большой Эл? А потерпеть не можешь?

— Ага, прямо сейчас. Я уже давно терплю.

— Понятно. Лиззи, мы на минуту задержимся! — крикнул Доминик племяннице.

Он поравнялся с пони и придержал того за холку, пока Большой Эл спускался.

— Что случилось? — спросила Молли, оглянувшись на Доминика.

— Лучше тебе этого не знать, — отозвалась Лиззи и брезгливо поморщилась. Доминик слез с лошади и привязал поводья к кусту возле тропинки.

— Минутка для туалета, — пробормотал Доминик, тронул Большого Эла за плечо, и они углубились в лес.

— Он любит писать в траве под кустами, — пояснила Лиззи. — Если мама про это узнает, она ему уши оборвет.

— Так что лучше маме ничего про это не знать, — заявил Доминик, обернувшись к ним… о чем тут же пожалел: Большой Эл отпустил ветку, которая перегораживала тропинку, и та с размаху хлестнула Доминика по носу. — Черт! Все, Большой Эл, с меня хватит. Я подожду тебя здесь.