Влюбленная вдова, Стр. 112

Всякий раз, когда они бывали в обществе, Кипп непременно приглашал жену на вальс — теперь он делал это машинально, почти не задумываясь, — так же как целовал ей руку, когда они останавливались передохнуть и поболтать с друзьями. Но даже позволяя жене флиртовать и кокетничать напропалую, даже когда сам он кружился в танце с какой-нибудь хорошенькой хихикающей дебютанткой, Кипп, однако, не забывал о той роли, какую должен был играть. Улыбаясь своей даме, он то и дело поглядывал на жену, искал ее глазами, когда она исчезала, и мгновенно приходил на помощь, если какой-нибудь навязчивый болван загонял Эбби в угол, долго и скучно рассказывая ей о сегодняшних дебатах в парламенте.

Его забота трогала и восхищала Эбби. Одно только мучило ее — она прекрасно знала, что внимание и предупредительность, которые демонстрирует Кипп, всего лишь часть их игры. Если бы не это, она была бы счастлива.

На все вечера и балы они приезжали вдвоем. И уезжали тоже вместе.

Любой, кто видел супругов, мог бы поклясться, что они по уши влюблены друг в друга.

Они предоставили друг другу свободу. Все было в точности как они и хотели — ни докучных расспросов, ни сцен, ни объяснений… да и откуда им взяться, если каждый вечер они рука об руку возвращались домой и каждую ночь проводили в объятиях друг друга? Деловые партнеры днем, ночью пылкие любовники — что может быть лучше?!

Идеальный вариант. Идеальный брак по расчету, поскольку расчет оказался верным. Никаких чувств, никаких сердечных мук — только доверие друг к другу, искренняя душевная приязнь да еще взаимное уважение — оно крепло с каждым днем, который они проводили вместе.

Настоящая идиллия!

Если бы только не присутствие леди Скелтон.

Если бы только Игги не угрожал рассказать новым друзьям Эбби о том, что этот брак — просто обычная сделка.

Если бы только сама Эбби не чувствовала, что с каждым днем, с каждой минутой все сильнее влюбляется в собственного мужа. Тонкий ручеек нежности

превратился в полноводную реку, грозившую перерасти в ревущий поток страсти, готовый все смести на своем пути.

Но пока они оставались друзьями. И никогда не ссорились.

Могла ли она мечтать о большем?

Кипп, весело насвистывая себе под нос, направлялся к лестнице, ведущей на половину слуг. Ему захотелось спуститься на кухню и лично поблагодарить кухарку за вчерашний обед, который был выше всяких похвал.

Этой маленькой уловке он научился от покойной матери. Именно благодаря ей вся прислуга в доме обожала Киппа. Он уже занес ногу на первую ступеньку, когда внезапно заметил тощего молодого человека, направлявшегося в ту же сторону. Вежливо посторонившись, Кипп пропустил лакея, тащившего вверх тяжелый серебряный поднос, доверху заставленный посудой.

Юноша был не просто худым, а очень худым. Под тяжестью подноса его качало из стороны в сторону, и бедняга цеплялся за перила, чтобы не свалиться с лестницы. На нем была простая коричневая ливрея, чересчур длинные рукава которой были аккуратно подколоты булавками. И все ж таки она была бедняге настолько велика, что смотреть на него без смеха было невозможно. Либо юноша съеживался, вместо того чтобы расти, как и положено в его возрасте, решил Кипп, либо он попросту купил эту несуразную одежду где-нибудь в лавке старьевщика.

Волосы юноши, приятного каштанового цвета, на затылке были перехвачены черной ленточкой, а по-девичьи гладкое, простодушное лицо еще не знало унижения бритвой. Прикинув на глаз, Кипп решил, что пареньку не больше семнадцати, и невольно задал себе вопрос, что он тут делает. Для лакея, во всяком случае, паренек был слишком молод, однако поднос в руках говорил, что скорее всего он именно лакей.

Поднявшись наверх, Кипп торопливо окликнул мальчишку. Недоумение его росло с каждой минутой. Услышав голос хозяина, юноша сначала едва не присел в реверансе, но вовремя спохватился, согнулся в неуклюжем поклоне, а потом вдруг быстро попятился, чуть не выронив из рук поднос.

— Ты ведь прислуживаешь молодому Бэкуорт Мелдону, не так ли, приятель? — окликнул его Кипп, удивляясь про себя, что нагнал на мальчишку такого страху. Юнец задрожал так, что составленные на подносе тарелки жалобно задребезжали. — Его лакей, да? Какого дьявола этот щенок притащил сюда собственного лакея? Интересно, чем он ему платит, нищий прощелыга? Не обращай внимания, мальчик, — спохватился он, — я и сам отлично знаю ответ на