Иллюзии

– Она решила жить у меня, Найджел. – В голосе Бетти слышалась неподдельная тревога.

Он закрыл лицо руками, вынужденный против своей воли открыть правду.

– Ни у кого из нас больше нет выбора. Ради всего святого, здесь убили человека, и я понятия не имею, кто и почему. Фрэнсис может быть важным звеном в этой загадке. В твоем милом доме, Бетти, куда открыт вход всем, она может стать легкой добычей, а на моей многострадальной совести будет лежать еще и ее смерть. Она останется со мной.

– А если я все же откажусь?

Это всего лишь головная боль, убеждал он себя. Она пройдет.

– Тогда я вынужден буду вас арестовать и заключить в тюрьму, как сообщницу Доннингтона.

– Значит, меня опять принуждают! – Она больше не в состоянии была скрывать горечь.

Головная боль была невыносимой. Он опасался, что не может управлять своим голосом: или кричит слишком громко, или его слова звучат не громче шепота по сравнению с ревущим потоком у него в голове.

– Когда опасность минует, я найду вам нового покровителя. До этого времени я не намерен спускать с вас глаз. Мне очень жаль, но я вынужден настаивать на этом. Взамен вы расскажете все, что только сможете вспомнить о Доннингтоне. Договорились?

Невыносимая боль грозила лишить его остатков самообладания. Черт бы побрал ее уверенность и спокойствие! Может ли она быть той скалой, о которую ему суждено разбиться? У Найджела не было сил поднять голову. Он знал, что если откроет глаза, то потеряет контроль над собой, и тогда его унижение будет полным. Он слышал удаляющийся стук каблучков Бетти и шорох комнатных туфель Фрэнсис по каменным плитам дорожки. Она не ответила «да». Может, она предпочтет тюремную камеру, только бы избавиться от его общества?

Закутанный в плащ мужчина наблюдал, как корабль, направляющийся в Кале, готовился взять на борт пассажиров. Он покинул Фарнхерст шесть часов назад. Его приглушенный шепот заглушался криками моряков и гомоном кружащихся над Ла-Маншем птиц.

Когда он умолк, стоявшая рядом женщина подняла на него свои темные насмешливые глаза. Она тоже быстро заговорила по-французски:

– Отличная работа. Доннингтон теперь не выдаст никаких секретов. Надеюсь, это было нетрудно?

– Так же просто, как и с бродяжкой.

– Ах да, мальчишка с кроликами? Он не в счет. Главное – Риво.

Чайки с криком кружились над волнами и ныряли в воду.

– Маркиз профессионал. Он должен был обнаружить признаки отравления.

– Как думаешь, он будет сильно страдать после этой попойки? – улыбнулась она.

– Скоро все пройдет, хотя я добавил еще кое-что в мясо. Но я не могу судить о состоянии его… души.

Капюшон плаща женщины откинулся назад, и морской ветер принялся трепать ее черные волосы.

– Его душа! Совсем скоро он сам будет желать оказаться в аду, чтобы его душу вырвали из тела и отдали дьяволу. Маркиз – человек, погрязший в грехе и одержимый демонами. Интересно, как это – ночь с белладонной?

– Действительно интересно служить человеку еще более жестокому, чем сам.

– Хотите попробовать еще раз?

– Нет, нет. Вместо этого я подсунула ему шлюху из Индии. Некоторое время она будет для него достаточно экзотической отравой. Риво считает себя человеком, который знает, как справиться с болью, но он всего лишь человек. А боль только началась.

Некоторое время они стояли и молча смотрели на стаю чаек, кружившихся над французским кораблем.

Она набросила капюшон на свои темные волосы.

– Риво забрал все бумаги Доннингтона? – спросила женщина, и ее собеседник кивнул. – Значит, декорации расставлены. Пройдет совсем немного времени, прежде чем эти бумаги приведут его в Париж, и там ловушка захлопнется.

Бетти уговорила Фрэнсис, хотя все ее существо восставало против такого решения. По крайней мере в этой тюрьме будет удобнее, чем в тюрьме его величества. Фрэнсис вышла из огромной кареты с гербом в виде грифона и позволила лакею проводить себя в дом, городской особняк лорда Риво. С собой у Фрэнсис была только небольшая шелковая сумка, в которой поместилась вся ее одежда. Легкая ткань складывалась в крошечный сверток. Это было все ее имущество. И еще ее искусство.

Риво не поехал вместе с ней в карете. Вместо этого он окружил ее молчаливыми крепкими лакеями и приказал вооруженным всадникам сопровождать экипаж. Когда они покидали Фарнхерст, Фрэнсис оглянулась. Риво стоял перед красным кирпичным фасадом дома и о чем-то беседовал с Ланселотом Спенсером. Остальные гости, включая Бетти и ее девочек, покинули поместье раньше. Отъезд был организован так же тщательно, как и ночная вакханалия.