Поцелуй в ночи

— Да, — согласилась Рейчел. Приятно, когда тебя балуют и прихорашивают, но было немного неловко из-за того, что она не заплатила за это ни цента. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста, моя дорогая. И, прошу тебя, перестань себя винить. Я получила не меньше удовольствия, чем ты.

Чувство вины, что испытывала Рейчел, мгновенно испарилось, из чего следовало, что Маргарита в очередной раз проникла в ее сознание и покопалась в нем. Однако, вместо того чтобы осуждать Маргариту за бесцеремонность, Рейчел решила принять этот факт как данность и наслаждаться жизнью. Чувствовать себя виноватой, в конце концов, не слишком приятно.

— Вот мы и на месте.

Рейчел выглянула из окна лимузина, остановившегося напротив незнакомого ей дома. Громадного особняка.

— Где мы? — удивленно спросила она.

— У меня дома, дорогая, — ответила Маргарита. Водитель вышел из машины и, обойдя ее, открыл перед ними дверь. — Этьен приедет за нами сюда, и отсюда мы поедем в церковь. А тем временем я решу, какие украшения тебе следует надеть.

— О! — Рейчел вышла из машины следом за Маргаритой. Какие, интересно знать, украшения принято надевать на свадьбу вампиров?

Этьен потянул за узел галстука, затем поправил его, затем вновь раздраженно ослабил узел. Он ненавидел галстуки. И фраки тоже ненавидел. Зачем он только согласился присутствовать на свадебной церемонии? Его любимой одеждой были джинсы и свитера, и, в частности, по этой причине ему нравилось работать дома за компьютером. Ему не приходилось облачаться в деловые костюмы для походов в офис. Наряжаться приходилось только тогда, когда он бывал на совещаниях компании, которая производила и продавала его игры.

Этьен поправил галстук и, вздохнув, принялся мерить шагами гостиную. Пожалуй, галстуки все же приятнее носить, чем шейные платки, которые он вынужден был повязывать на шею, когда был моложе. Еще одной большой головной болью были эти модные веяния, с досадной регулярностью сменявшие друг друга. В начале восемнадцатого века принято было одеваться пышно, хотя эти пижонские наряды выгодно подчеркивали его мускулистые ноги.

Этьен усмехнулся — вообще-то он не считал, что отличается завышенным самомнением, — и услышал в коридоре шаги. Он оглянулся и посмотрел на дверь — шаги были женские, и эта женщина носила высокие каблуки. Он решил, что его мать уже успела переодеться. Она не тратила много времени на то, чтобы навести красоту: то ли сказывались несколько столетий практики, то ли для того, чтобы накраситься, ей не надо было много трудиться, но, сколько Этьен себя помнил, она никогда не заставляла себя ждать подолгу.

Но то была не мать — то была самая потрясающая блондинка, какую Этьен когда-либо встречал за всю свою более чем трехсотлетнюю жизнь. Для того чтобы узнать в этой блондинке Рейчел, ему понадобилось несколько секунд. Она вошла в комнату летящей походкой — чудное видение в синих шелках и кружеве.

— Твоя мама просила передать тебе, что Лизианна уже почти готова. Еще она сказала, что времени осталось в обрез и что ты должен забрать Грега и Люцерна и отвезти их в церковь.

— Хорошая мысль. — В комнату вошел Бастьен. Рейчел повернулась к нему и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, со сдержанным удивлением окинув ее взглядом. — Ты чудесно выглядишь, Рейчел. Светлые волосы тебе идут не меньше, чем природные — рыжие.

— Спасибо. — Она трогательно покраснела и, обойдя Бастьена, покинула комнату. Этьен смотрел ей вслед. Черт, он так растерялся, что забыл сделать ей комплимент, а этого, как подсказывал ему опыт, женщины никому не прощают.

— Ты — сама любезность, Этьен, — усмехнулся Бастьен. — Можно сказать, старый серебряный язык работает без устали.

Этьен, что-то недовольно пробурчав, опустился в кресло.

Бастьен рассмеялся над растерянностью брата и, подойдя, хлопнул его по плечу.

— Пойдем. Пора выручать Люцерна. Грег уже, наверное, замучил его. Пора усаживать жениха в машину и везти в церковь.

Этьен со вздохом поднялся. Выйдя следом за темноволосым братом из комнаты, он огляделся, надеясь, что увидит в коридоре Рейчел и скажет ей, как потрясающе она выглядит. Но, разумеется, Рейчел там не было. Итак, он упустил шанс. А если жизнь за триста с лишним лет и научила Этьена чему-то, так это тому, что второй шанс судьба дает крайне редко.

— Из них получилась бы славная парочка, но только она любит не его.