Мир-на-Оси

– Да? – озадаченно наклонил голову Гиньоль. – А могу я спросить, почему это тайна?

– Потому что для руководителя моего уровня интересоваться литературой подобного сорта… Как бы это лучше сказать?.. Скажем так – не престижно. Если бы коллеги узнали, что я читаю Фанфанова, это не лучшим образом сказалось бы на моем имидже.

– А кого вы читаете для имиджа?

– Федора Беликина, – не задумываясь, ответил Чипизудов.

– Вы его действительно читаете?

– Книга Беликина лежит у меня на рабочем столе.

– И это положительно сказывается на имидже?

– Беликина читают все.

– Или только делают вид, что читают?

– Какая разница. Беликин – это стандарт, соответствующий образу серьезного, представительного госслужащего. Так же, как часы «Камбар», одеколон «Фурис» и галстук от Ги Баряна.

Гиньоль улыбнулся и погрозил пальцем.

– Теперь я понял, что вы имели в виду, когда говорили, что бывают писатели и писатели.

– В отношении Фанфанова мы с вами единомышленники, господин Гиньоль. И, если мы договоримся, обещаю вам, премию он получит.

Гиньоль насторожился.

– А о чем мы должны договориться?

– Вы должны помочь нам решить проблему с людьми, которым не сидится дома. – Руководитель комитета мягким, почти детским подбородком указал на экран, который по-прежнему был включен. – По данным наших аналитиков, число митингующих постоянно увеличивается. По совершенно непонятным причинам. И в какой-то момент… – Чипизудов звонко щелкнул пальцами. – Ну, вы сами понимаете.

Гиньоль обернулся и посмотрел на экран. По сравнению с тем, что он видел утром, ситуация на Ратушной площади почти не изменилась. Разве что тьма накрыла эту часть Централя. И теперь людей, собравшихся перед Желтым Домом, так же, как и транспаранты, которые они держали в руках, освещали уличные фонари и мощные прожектора, направленные на толпу с крыш близлежащих домов.

– А что, это уже стало проблемой? – спросил Гиньоль.

– Называйте как хотите, – безразлично взмахнул кистью руки Чипизудов. – Но то, что народ митингует на площадях, вместо того чтобы сидеть дома и смотреть телевизор, это, согласитесь, ненормально.

– Не могу с этим согласиться. По-моему, это замечательно, когда народ активно выражает свою гражданскую позицию. В таком случае властям есть о чем задуматься.

– Вот мы и задумались. – Чипизудов даже не улыбнулся. – Как нам вернуть людей домой?

– Очень просто – выполните их требования.

– Это невозможно.

– Почему?

– Они сами не понимают, чего хотят.

– Они хотят быть уверенными в том, что им и их семьям ничего не угрожает.

– Уверяю, им ничего не угрожает.

– Я вам не верю!

– Почему?

– Да потому что я вас знать не знаю и вижу в первый раз.

– Вот! – щелкнув пальцами, Чипизудов направил указательный на Гиньоля. – Вы сами это сказали!

– Ничего я такого не говорил! – тут же пошел в отказ Гиньоль.

– Эти люди не верят нам, но они поверят вам.

– С чего бы вдруг?

– Вы их духовный лидер.

– Нет!

– Ну хорошо – идейный вдохновитель.

– С такой формулировкой я готов согласиться.

– Через десять минут у вас эфир, господин Гиньоль. Прошу вас, обратитесь к собравшимся и попросите их разойтись по домам. Скажите, что все улажено и все вопросы решены.

– Все?

– Абсолютно!

Подумав секунду-другую, Гиньоль взмахнул рукояткой зажатой в руке трости.

– Я не могу обманывать людей!

– Вы их не обманываете. Вы их информируете.

– Называйте это как хотите. Но я призову людей на время прекратить манифестации только в том случае, если буду уверен в том, что власти нас действительно услышали.

– Я вас уже услышал, господин Гиньоль.

– Я могу сказать людям, что завтра меня примет Бургомистр?

– Не думаю, что в этом есть необходимость…

Большим пальцем Гиньоль указал себе за спину.

– Встречи и мероприятия, в которых принимает участие Бургомистр, расписаны на три месяца вперед…

– В таком случае, народ будет три месяца митинговать у стен Желтого Дома. И знаете что? С каждым днем их недовольство и раздражение будут нарастать. Особенно, если испортится погода и пойдет дождь. А это значит, что мне будет все труднее убедить их разойтись.

Чипизудов надул губы. Зло надул.

Гиньоль понимал, что сейчас руководитель кабинета видит в нем врага. Нет – злодея, выкручивающего ему руки. Гиньолю не очень нравился такой образ, но ничего не поделаешь, приходилось с этим мириться. В конце концов, с людьми следует говорить на том языке, который они лучше всего понимают.