Выбрать навсегда

Наконец они были у цели — у приемной директора. Мэй широко распахнула дверь перед Робин. Робин почудилось в ее улыбке что-то издевательское. Хотя, может быть, это была всего лишь игра света и тени? А вовсе не ухмылка…

Кортни поднялась навстречу Робин.

— Привет, — сдержанно сказала она. — Садись.

Робин села, набрала побольше воздуха в грудь и…

— Значит, так, Робин…

Робин подняла голову. Насторожилась. Тон Кортни ей не понравился.

Очень не понравился.

Совсем не понравился…

Кортни придвинула к Робин конверт большого формата, желтоватый, не заклеенный.

— Проверь, пожалуйста, — попросила она, — здесь все твои документы.

— Документы?

— Вчера в отделе персонала успели подготовить, — пояснила Кортни.

Отдельно лежал небольшой белый конверт.

Кортни кивнула на него:

— Здесь твоя зарплата… за отработанные дни в этом месяце. Минус вчерашний день и минус день, когда ты была у врача… вернее, когда ты не была у врача.

До Робин медленно начало доходить непоправимое.

— Само собой, мы не дадим тебе никаких рекомендаций.

— Да? — тупо спросила Робин.

— Робин, ты нарушила трудовую дисциплину, покинула рабочее место без объяснений. Нам здесь не нужны сотрудники, которые наплевательски относятся к своим обязанностям.

Формально Кортни была права. Робин даже нечего было возразить…

Формально…

Если бы она своими придирками не создала ситуацию, в которой Робин не выдержала, сорвалась и наделала глупостей… Кортни приняла активное участие в этом процессе. А теперь делает глаза невинного, даже оскорбленного ангела…

Сердце Робин гулко билось от возмущения.

— Проверь документы, — велела Кортни, — пересчитай деньги.

— Но…

— Но?

— Но ведь ты даже не предупредила меня.

— Как и ты меня — вчера, — пожала плечами Кортни, — как ты думаешь, что я должна была отвечать шефу? Почему наш телефон в холле раскалился от звонков?

— А кто эта девица? Та, что теперь сидит на моем месте?

Кортни небрежно пожала плечами, кивнула:

— Собственно, тебя это не касается… Но, так уж и быть, я отвечу. Это моя двоюродная сестра. Приехала из Эдинбурга, сняла квартиру, нуждается в работе.

Робин задохнулась от возмущения:

— Ну ты даешь!..

— А в чем дело?

— Ты что, провернула это еще вчера?

— Робин, мне было велено найти тебе замену, и как можно быстрее! И замену не чета тебе — такую сотрудницу, что способна работать, четко выполняя поручения! Словом, ответственного человека.

— Я ответственно подходила ко всем заданиям, — угрюмо проговорила Робин. — Ты выдумывала про меня небылицы — специально для нашего директора…

— Да с чего ты взяла?

— Кортни, скажи, а ты давно узнала о переезде своей кузины в Глазго?

— Это не имеет отношения к делу, — вскинув голову, холодно ответила Кортни, — мне было велено найти замену, и я ее нашла. Директор отметит, что я блестяще справилась с заданием. Между прочим, Мэй подходит нам по всем параметрам. К тому же она знает немецкий… так что…

— А при чем здесь немецкий? — с недоумением поинтересовалась Робин.

— Мы будем выходить на новый уровень, — надменно пояснила Кортни, — сотрудничество с Германией будет расти… Пригодится знание языков на уровне как секретарей, так и вице-президентов.

— Можно подумать, что ты знаешь немецкий, — поддела Робин, — говори только за кузину.

— Если ты проверила все документы, Робин, то ты вполне можешь идти. Не думаю, что тебя что-то здесь задерживает. Если в ящиках стола остались какие-то твои вещи, Мэй с удовольствием отдаст их тебе. Но мы вчера вечером уже смотрели — кажется, там ничего нет… Кроме какой-то дурацкой фотографии.

— Что за фото?

— Спроси у Мэй, — предложила Кортни.

И с удовольствием захлопнула за Робин дверь приемной.

Фотография, о которой говорила Кортни, была фотографией Джима.

— Спасибо, мне это не нужно, — сообщила Робин и тут же имела удовольствие наблюдать, как Мэй с бесстрастным лицом разорвала фото на несколько клочков и опустила их в мусорное ведро.

— Всего хорошего! — с уже знакомой Робин ослепительной улыбкой сладким голосом пропела она.

— Счастливо оставаться, — попрощалась Робин.

Идти… идти было в общем-то некуда.

Было еще слишком рано.

Слишком рано, чтобы возвращаться домой и заваливаться спать от безысходности положения.