Александр II. Жизнь и смерть

Великие мечты! Когда-то Наполеон пугал Европу русской угрозой. Грубо предупреждал, как будет страшно, если в России «родится царь с большим х...м».

Но для наступления великого времени нужны сначала великие реформы. И он их начинает.

ДВУЛИКИЙ ЯНУС

у Достоевского есть описание, как фельдъегеря возили царску почту. Ямщик сидит на облучке, песней заливается, а фельдъегерь едет сзади — кулаком по затылку — хрясть, и побыстрее побежала тройка. А фельдъегерь, будто разум у него выбивая, кулаком — бац! Бац| И покорный, безответный ямщик с той же яростью передает эти удары несчастным лошадям. И вот уже летит вперед иссеченная плетью тройка. Чтобы стать от этих постоянных побоев стремительной птицей.

«Птицей-тройкой» назвал Россию Гоголь.

Именно так гнали вперед нашу «Птицу-тройку» великие реформаторы Иван Грозный и Петр Великий.

Но у Александра нет азиатского, зверского характера этих царей, тысячами убивавших и ссылавших противников своих нововведений. Но ему пока и не надо. Страх, привычку к повиновению, холопство перед государем — все это сделал нормой жизни его отец. И этого страха, этой всеобщей покорности достаточно, чтобы провести самые смелые преобразования. Пока — достаточно.

Александр II — реформатор нового для России типа. Этакий двуликий Янус, одна часть головы которого старается смотреть вперед, но другая все время с тоской глядит назад. Именно таким будет в России Михаил Горбачев.

ЦАРЬ-ОСВОБОДИТЕЛЬ

Первой реформой Александра должно было стать воистину невероятное. Он задумал отменить крепостное право.

Еще его прабабушка Екатерина II знала, что крепостное право лучше отменить. Но она также знала и говорила, что в России «лучшее — враг хорошего». И не отменила. И дядя его — Александр I знал. Это был любимейший его проект — отмена крепостного права. И он благодарил нашего великого поэта за «Деревню»: «И рабство, павшее по манию царя».

Но, поблагодарив, рабство не отменил. Ибо верил не пылкому поэту, а умнейшему Жозефу де Местру. Посланник Пьемонта, много лет проведший в России, говорил: «Дать свободу крестьянину в России — это как дать вина человеку, никогда не знавшему алкоголя... Он станет безумным».

И отец нашего героя, Николай I, тоже понимал, что крепостное право отменять надо. Но дальше запрещения продавать отдельно членов крепостных семей не пошел и крепостное право не отменил.

Все они, понимая экономическую выгоду отмены крепостного права, тревожились об ущербе политическом. В самодержавной империи должна была быть гармония. Последний царь Николай II в анкете справедливо указал род занятий русских царей — «Хозяин земли русской». Внизу — рабство крестьян, наверху — рабство придворных и чиновников... Рабы при хозяине. Гармония. Как писал современник Александра II Чернышевский: «Все рабы — снизу доверху».

Но Александр II решился взорвать тысячелетнюю гармонию. Задумал уничтожить рабство крестьян — этот становой хребет вековой русской жизни. Крепостное право — эти милые сердцу идиллические помещичьи усадьбы с патриархальным бытом, великим хлебосольством, где, правда, трудились бесправные рабы! И просвещенные русские помещики, эти почитатели Вольтера и Руссо, собиравшие в поместьях бесценные библиотеки, покупали, продавали, проигрывали в карты своих крепостных крестьян, порой меняли на охотничьих собак, понравившихся у соседа, и беспощадно секли их на конюшнях.

Как писал поэт-гусар Денис Давыдов:

• А глядишь: наш Мирабо старого Гаврилу
• За измятое жабо хлещет в ус да в рыло.

Законы религии попирались каждый день. Разврат с крепостными красавицами, гаремы из крепостных девок — это в обычае. И дети этих связей весьма редко усыновлялись. Как правило, незаконные  помещичьи дети от крепостных становились слугами, точнее, рабами своих братьев — детей законных.

Но зато при этом положении государству не нужны были ни суд, ни многочисленная полиция для крестьян. Помещик был судьей и полицейским. Он следил за своими крестьянами... Из крепостных крестьян набиралась наша миллионная, битая шпицрутенами, крепостная армия. Правда, некогда она победила Наполеона, но сейчас была повержена, доказала свою немощь.

И Александр решился взорвать эту, освященную веками русскую жизнь. Но, взрывая, понимал: придется создавать все заново — управление крестьянами, новый суд, новую армию. Впереди была опасная неизвестность.