Роза Марена

— Сможешь, не переживай, — произнес Норман, и что-то в его внешности или голосе, — а скорее всего, и в том, и в другом — должно быть, встревожило Слоуика, потому что его карие глаза округлились, он попятился от незнакомца, а его рука потянулась к двери, по-видимому чтобы захлопнуть ее перед носом Нормана. Если так, то было поздно. Норман оказался проворнее, он схватил Слоуика за ворот рубашки и втолкнул в глубь дома. Поднял ногу и лягнул дверь, которая захлопнулась с громким стуком.

— Поможешь, обязательно поможешь, — повторил он. — Думаю, поможешь, иначе тебе же придется хуже. Я собираюсь задать несколько вопросов, Тампер, хороших вопросов, и посоветовал бы тебе помолиться своему носатому еврейскому богу, чтобы тот подсказал хорошие ответы.

— Убирайтесь из моего дома! — воскликнул Слоуик. — Иначе я вызову полицию!

Норман Дэниеле невольно усмехнулся угрозе, затем развернул Слоуика и заломил ему руку так, что сжатый кулачок еврейчика коснулся лопатки. Слоуик закричал. Норман сунул руку ему между ног и зажал яички.

— Затихни, приятель, — велел он. — Замолчи, иначе я раздавлю их, как виноград. Ты услышишь, как они лопнут, обещаю.

Тампер умолк. Он хватал ртом воздух, временами из его горла вырывался сдавленный писк, но с этим Норман мог мириться. Он втолкнул Тампера в гостиную, свободной рукой поднял с кресла пульт дистанционного управления и включил телевизор на полную громкость.

Не выпуская тонкой руки еврейчика, он увел его на кухню и там толкнул к холодильнику.

— Прислонись к дверце, — приказал он. — Прижмись задницей к холодильнику, и, если сдвинешься хоть на дюйм, я оторву тебе губы. Понял?

— Д-д-д-да, — сказал Тампер. — Кто-кто-кто-кто вы? — Он все еще походил на дружка Бэмби Тампера, но разговаривал теперь, как припадочная сова Вудси.

— Ирвинг Левин из телекомпании Эн-Би-Си, — ответил Норман. — Так я провожу свободное время.

Он принялся выдвигать все подряд ящики и раскрывать дверцы, не сводя при этом глаз с Тампера. Он не думал, что старик Тампер предпримет попытку к бегству, но как знать. После того, как страх превышает некую отметку, от людей можно ждать чего угодно. Они становятся непредсказуемыми, как торнадо.

— Что… я не знаю, что…

— А тебе и не нужно знать, — перебил его Норман. — В том-то вся прелесть, Тамп. Тебе не нужно знать ничего, кроме ответов на несколько крайне примитивных вопросов. Все остальное поручи мне. Я профессионал. Можешь считать меня представителем организации «Хорошие руки».

Он обнаружил то, что искал, в пятом, последнем ящике: пару рукавиц с вышитыми на них цветочками. Какая прелесть. То, что маленький хорошо одетый кагтавый евгейчик надевает, когда снимает с гогячей плиты гогячие кастгюльки. Норман натянул рукавицы, быстро прошелся вдоль ящиков, стирая с ручек отпечатки пальцев, которые могли там остаться. Затем увел Тампера назад в гостиную, где поднял с кресла пульт дистанционного управления и вытер его о рубашку.

— Мы немножко побеседуем тет-а-тет, Тампер, — произнес он, протирая пульт. Его горло вздулось; вырывавшийся из него голос казался почти нечеловеческим даже его обладателю. Норман нисколько не удивился, почувствовав, что у него возникает эрекция. Он швырнул пульт дистанционного управления на кресло и повернулся к поникшему Слоуику, из-под очков которого струились слезы. К Слоуику, одетому в майку белого человека. — Я хочу поговорить с тобой начистоту. Ты мне веришь? Мой тебе совет — будь со мной откровенен. Не вздумай юлить, мать твою.

— Пожалуйста, — простонал Слоуик, протягивая к Норману дрожащие руки. — Пожалуйста, не трогайте меня. Вы ошиблись, я ничего не знаю— то, что вам надо, вы от меня не узнаете. Я ничем вам не помогу.

Но в конечном итоге Слоуик помог, и очень здорово. К тому времени они спустились в подвал, потому что Норман начал кусаться, и даже телевизору, выставленному на полную мощь динамиков, не удавалось целиком заглушить крики еврейчика. Но, как бы там ни было, несмотря на крики, он все-таки здорово помог ему.

Когда веселье завершилось, Норман нашел под кухонной мойкой несколько мешков для мусора. В один он уложил рукавицы-прихватки и свою рубашку, в которой теперь нельзя было показываться на людях. Он заберет мешок с собой и избавится от него позже.

Наверху, в спальне Тампера, он раскопал единственный предмет гардероба, который хотя бы приблизительно закрывал его мощный торс: мешковатый выцветший свитер с эмблемой «Чикаго Буллз». Норман положил свитер Тампера на кровать Тампера, потом пошел в ванную комнату Тампера и включил душ Тампера. Ожидая, пока стечет холодная вода, он заглянул в аптечку Тампера, нашел пузырек ампила и выпил четыре таблетки сразу. У него болели зубы, у него ныли челюсти. Всю нижнюю часть лица покрывала кровь, к губам прилипли волоски и кусочки кожи.