Неукротимое сердце

Кэндис вспомнила их последнюю встречу в Тусоне и подавила рыдание, представив себе пьяного Джека с воспаленными глазами, окутанного парами виски. Но даже в таком состоянии он был великолепен. И полон ненависти. Ей никогда не забыть его презрительных слов. Он был почти раздет, босой. Наверное, не только пил, но и неплохо развлекся с какой-нибудь потаскушкой. Ревность и печаль нахлынули на Кэндис. Быстро же он нашел утешение.

Она понимала, что только понапрасну терзает себя. Что толку, даже если она признает, что испытывает к нему глубокое чувство? Но ведь это так! Пора признать, что она любит Джека и ужасно скучает по нему. Слезы отчаяния выступили у нее на глазах.

Ей следовало остаться с ним.

Кэндис поразмыслила над этим. Нет, она не смогла бы прожить в лагере апачей до конца своих дней. Эта мысль, однако, повлекла за собой другую — нечто, о чем Кэндис не решалась даже думать. У нее была задержка. Весьма возможно, что она беременна от Джека.

Ее мозг безжалостно облек мысли в слова, которые Кэндис никогда бы не решилась произнести вслух. Она зачала от полукровки и вне брака. Ее ребенок будет незаконнорожденным и наполовину индейцем.

Кэндис резко выпрямилась в ванне, расплескав воду. Сердце ее учащенно билось. Она никому не позволит оскорбить свое дитя! даже родным.

Примет ли отец внука или отвергнет его — а вместе с ним и ее?

Она могла бы выйти замуж за Джека, жить среди индейцев, отказавшись от среды, в которой выросла, и воспитывать ребенка в их традициях. Но Джек ненавидит ее. Даже если он женится на ней ради ребенка, Кэндис не вынесет его ненависти и презрения.

Есть и другой выход: выйти замуж за белого. Учитывая небольшой срок беременности, она могла бы сделать вид, что зачала от мужа. Тогда никто не узнает, что в жилах ребенка течет кровь апачей, и он избежит чудовищной травли, преследовавшей Джека всю жизнь.

О Боже!

Кэндис била дрожь, вода в ванне давно остыла. Ей следовало молиться о том, чтобы ее подозрения не подтвердились, но она не могла. Несмотря на весь ужас своего положения, Кэндис хотела этого ребенка — хотела эту частичку Джека.

Глава 42

Сидя на постели, Кэндис наблюдала за рыжим верзилой, который принес ей обед. Он поставил поднос на стол и с интересом уставился на нее. К счастью, комната освещалась лишь масляной лампой, поскольку одеяние Кэндис мало что скрывало. Она ответила ему вызывающим взглядом. Им не удастся заставить ее прятаться по углам лишь потому, что ее лишили приличной одежды. Мужчина ухмыльнулся и вышел.

Как только дверь закрылась, Кэндис вскочила с постели и кинулась к столу. Нож! Окрыленная удачей, она с жадностью поглощала еду, строя планы. Интересно, явится ли Кинкейд ночевать? Сегодня вечером было бы идеально осуществить это. В комнате темно, а если она притушит лампу и спрячет нож под матрас…

Утолив голод, Кэндис отставила тарелку, так и не притронувшись к вину. Она легко хмелела и боялась, что алкоголь притупит остроту чувств.

Когда спустя час рыжий вернулся, Кэндис лежала на постели, притворившись спящей. Он взял поднос, затем снова поставил его на стол.

— Кончай придуриваться, дамочка. Где нож? — Он шагнул к кровати и рывком приподнял Кэндис. — Гони нож. Все равно я без него не уйду.

— Какой нож? На подносе не было ножа.

— Врешь.

Кэндис сжалась в ожидании удара. Но рыжий ограничился тем, что грубо сбросил ее с кровати. Приземлившись на четвереньки, она смотрела, как он шарит под подушками и матрасом. Ей хотелось кричать от разочарования. Он нашел нож и заткнул его за пояс.

— Кинкейду это не понравится. Кэндис вскочила на ноги.

— Постой! Пожалуйста! — Она улыбнулась. — Как тебя зовут?

— Джим, — буркнул мужчина, подозрительно косясь на нее.

— Джим, — повторила Кэндис, кокетливо склонившись к нему. — Джим, ты не хочешь быть моим другом?

Он уставился на нее, в основном на грудь и просвечивающие сквозь тонкую ткань бедра.

— Будем друзьями, — томно предложила Кэндис, поглаживая его бочкообразный торс.

— А зачем мне это?

— Сам знаешь зачем, — прошептала она. — Только оставь мне нож.

Рыжий оттолкнул ее.

— Кинкейд пристрелит меня на месте, если застукает с тобой. И потом, Кинкейд пообещал мне тебя, когда он разберется с тобой. Может, я с виду и туповат, но соображаю, что к чему.

Кэндис сжала кулаки. Заметив ее досаду, мужчина ухмыльнулся, забрал поднос и вышел. Щелкнул замок. Кэндис подошла к постели, понимая, что совершила ужасную ошибку. Нельзя было ехать с Кинкейдом. Но что еще она могла сделать?