Магиня для эмиссара

Понимаю. Меня тоже, при наличии выбора, сильнее прельщала бы аспирантура, а не танцы при Дворе. Кроме того, возникло ощущение, что предложение имеет непонятную подоплёку. То ли очередное испытание, то ли вовсе неведомо что… Вернётся Рейн, спрошу у него.

— А ещё не всё так просто, — Риналдо вздохнул. — Мне нужен учитель. И не разовый консультант, как Меарбус, а кто-то, кто сам учился не триста лет назад и стал бы заниматься со мной ежедневно, вот как вы, кузина, занимаетесь с воспитанницей.

— Сколько у вас локтей? — поинтересовалась я.

— Возьмётесь за преподавание — расскажу.

Гм. Кот в мешке, зато в короне. Оно мне надо? При том, что я сама ещё недоучка и должна учить Винту, Соль и мужа? Захотелось захихикать — может, не мелочиться и сразу открыть магическую школу?

— Я с удовольствием помогу всем, чем способна. Но, кузен Риналдо, повторю — у меня на руках младенец, которого шесть раз в день надо кормить, а кроме того играть, разговаривать, купать и так далее…

— Наймите кормилицу, как делают все знатные ньеры, — произнёс король, явно недовольный отказом.

Я уставилась на него. Он что, не знает?

— Кузен, магини кормят своих детей сами. Наше молоко содержит вещества, необходимые для закрепления магических способностей детей. — И, видя сомнение Риналдо, добавила: — Почитайте труды Сильвануса, он пишет о важности именно грудного вскармливания будущих магов.

Судя по виду короля, о Сильванусе тот слышал впервые.

На моё счастье, дверь хлопнула ещё раз, и появился Рейн.

Похоже, Кирван уже предупредил мужа о монаршем визите, и Рейн держался абсолютно невозмутимо. Только в позе чувствовалась лёгкая напряжённость. Присел на стул:

— Мы допросили шестерых. Назначения шли через Тулайна. Но то, что тот убит, доказывает, что сам Тулайн был лишь инструментом. Продавал вакансии за взятки. Надо копать дальше.

— Как? — выдохнула я.

— Посмотрим, — улыбнулся Рейн. — Скажу честно одно — скучать по ньеру Тулайну я не стану, слишком много от того было проблем.

— Да, патриотом кузена Тулайна было не назвать, — кивнул Риналдо. — Прижать как следует я его не мог — дипломатия, чтоб её. Но спорить могу, сейчас коррупция в стране разом уменьшится втрое.

Хм. Ничего себе эпитафии! Хотя я никогда не понимала принципа «о мёртвых хорошо или ничего». Можно подумать, будто смерть отменяет, списывает зло, причинённое окружающим. Если бы так!

Рейн, коротко извинившись, отправился переодеваться.

Я вежливо поинтересовалась, останется ли Риналдо с нами на ужин, но тот засобирался.

Проводив гостя, пошла к мужу.

— Рейн! Я волновалась…

— А я соскучился.

Меня обняли, заглянули в глаза, поцеловали… я не возражала. Сама запустила пальцы в его чёрные волосы, перебирая, гладя, лаская.

Наконец я отлипла от мужа:

— Рейн, давай вечером съездим к Браю! Я хочу защитить его дом магией.

— Думаю, мысль хорошая. Собак он, кстати, завёл. А что хотел Риналдо?

— О, много чего! — засмеялась я. — Сейчас перескажу разговор целиком, как запомнила. А ты мне объяснишь, какого фига ему от меня надо.

Рейн слушал очень внимательно. Лицо было серьезным:

— Чего-то в таком роде я и боялся. Полагаю, и предложение стать придворным магом, и обучать — предлоги, чтобы приблизить тебя и рассмотреть получше. А может, и не только рассмотреть…

— Рейн! Ты — его начальник Тайного сыска! А в стране — заговор! Надо быть сумасшедшим, чтобы в такой момент ссориться с тобой!

— Он не ссорится. Зондирует почву. И ты, и я были бы для него намного полезнее не парой, а по отдельности. И ещё он прав — найти подходящую жену для монарха — задача не из лёгких. А ты — благородного происхождения, из старинной тарисийской семьи, сильный маг, способный передать Дар детям, заведомо не бесплодна, хороша собой, умеешь вести себя в обществе и держать в руках, не честолюбива, абсолютно порядочна и с личной ларрой в приданом.

Это он серьёзно? Тариста — страна парадоксов! Можно не годиться в жены эмиссару, но стать достойной партией для монарха.

— Я вроде как уже замужем, — улыбнулась мужу. — А за него бы не пошла, даже если бы и не была…

— Да-а?

— Да.

— А почему? Меня ты любишь, а мы с ним похожи. Только я всего лишь эмиссар, а он — король.