Магиня для эмиссара, Стр. 122

— Мм-м. Сита, слушай. Никому, вообще никому, об этом не говори. Даже ньеру Расселу. Пусть я для всех останусь обычным человеком, хорошо?

Поняла. Это — дополнительный вид чувств, добавочный способ получения информации, при умелом использовании — детектор лжи. А при том, что по ауре мага от не-мага и не отличишь, Холт может скрывать свои новые таланты долго… очень долго…

— Хорошо. Но это обнадёживает, да?

— Поглядим, — улыбнулся муж. — Ты меня научишь, что с этим делать?

— Конечно, — засмеялась я в ответ.

Он поймал меня за руку и притянул к себе.

— Скажи, а маги могут читать мысли других людей?

— Я не слышала. Точнее, так. В учебниках об этом ничего нет. Я когда-то спрашивала у учителя, тот сказал, что таких заклинаний не существует. Или же их никто не знает. Но в то же время достоверно известно и подтверждено опытами, что магически одарённые близнецы иногда видят глазами друг друга. Например, одного из пары сажали в закрытой комнате и давали рассматривать картину. А второй — на другом конце города — описывал увиденное словами так, словно полотно висело у него под носом. Включая трещины на краске и подпись художника. Но, в общем, такие феномены крайне редки. Сам понимаешь, чтоб близнецы, да ещё маги… и практического применения это не нашло. Не в карты же жульничать?

— Близкие люди. А мужья с жёнами?

— Не знаю, — я подняла его ладонь, потерлась об неё щекой.

— Ладно, поживём-увидим, — чуть пожал плечами муж. И, высвободив руку, стал водить пальцем по коже в вырезе моего платья. Склонился к уху: — Если б не гостиница и не Винта рядом…

— А как твой северянин? — перехватила я настойчивую длань, которая попробовала нырнуть вниз, под ткань платья.

— Знаешь, в голове вертится имя «Ингварр», вроде как с двумя «р» на конце. А дальше что-то непроизносимое…

— Ну, это ты магический язык пока учить не начал. Непроизносимое — это там. Но Раиндэлл Ингварр лен Холт — звучит красиво. Главное, чтобы твоё «Рейн» всегда стояло первым.

Хорошо, что Рейн уже не нервничает и не мечтает переломать мебель и перебить посуду, а шутит. И добавила:

— В Лореции есть большая библиотека, да? Вот если такой фризландец существовал, там о нём наверняка что-нибудь найдётся. Приедем, покопаемся, да? Ой, Рейн, пока есть время, ты не посмотришь мою спину? И не покажешь свою?

— Ну, я синий и без осмотра. Вдоль позвоночника как муравьи строем ходят — дивное чувство. А на тебя с удовольствием взгляну. Пойдём ко мне в комнату?

— Мм-м… — сообщил Холт пять минут спустя, водя пальцем по моей спине.

Расстёгнутое платье он спустил до талии.

— Может, перейдёшь на тарисийский? — слегка желчно осведомилась я. А то сидит, что-то там рисует и ничего внятного не говорит.

— Кожа у тебя, как лепестки весенних яблонь… А синего стало меньше. Расплывчатых линий нет вообще, и светится примерно четверть от того, что было вначале.

Это хорошо. Выходит, к тому моменту, как мы попадём в столицу, я снова смогу магичить. Вот только знать бы — стало у меня всего больше или меньше? Обидно, если зря страдала. Оправила платье:

— Рейн, давай я тебя посмотрю.

— Хорошо. Только расстегни рубашку сама. Да-а… вот так. Манжеты, теперь от ворота вниз…

Его голос казался другим, глубоким, хрипловатым. Подняла глаза — смотрит на меня в упор из-под полуопущенных век. Занервничав, облизнула губы. И, похоже, он узрел в этом какой-то намёк — через секунду я оказалась лежащей на спине в платье, опять почему-то спущенном до пояса. А он, в непонятно как молниеносно расстегнувшейся рубашке, навис сверху. Опираясь на руки, чтобы не давить всем весом мне на грудь.

— Си-и-та-а…

Одна рука нырнула вниз, задирая подол. И, не останавливаясь на этом, потянула завязку панталон. Ладонь скользнула под распустившуюся тесёмку, и ещё ниже — я ахнула, почувствовав его пальцы. И стала отпихивать от себя.

— Не брыкайся, — он улыбался. — Сейчас отпущу. Всё, что хотел, я уже узнал. — Перекатился вбок. — Погляди мою спину?

Угу. Сейчас, глазки в кучку соберу и посмотрю. И даже скажу что-нибудь умное.

Но, если серьёзно, изменения были, и явные.

Да, он был ещё синюшным и светящимся, как лучшая гнилушка с образцового болота. Но зато замкнутые контуры пятен сгладились, приобрели плавность и чёткость. Пока разрывов, как у меня, в линиях не было… но ведь и магии он хватанул на порядок больше. И до того был лишенцем. Я сочла картину внушающей надежду, о чём и сообщила мужу.