Любить и помнить

Она стиснула зубы.

— В то время, как ты заводишь шашни с этой женщиной. Ты обманщик!

Его лицо стало напряженным.

— Я знаю. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой.

Регина в недоумении заморгала. Такого ответа она никак не ждала. Она вспомнила, что когда-то Слэйд говорил ей нечто подобное — и тогда она бурно протестовала. В то время она боготворила его. Он был для нее всем. Но больше этого не будет — даже несмотря на то, что в ее сердце еще осталась частица прежнего чувства.

Сунув руки в карманы, Слэйд исподлобья взглянул на Регину.

— Я тебя обидел. Я не хотел этого.

Регина усмехнулась.

— Как ты любезен. — Это прозвучало почти как рыдание.

— Ладно! — вдруг крикнул он. — Но позволь тебе напомнить, что это не я пришел в твою комнату той ночью. Ты пришла ко мне. Я не желал брачных отношений. Это ты набросилась на меня, черт тебя побери!

Она даже вскрикнула. Эти слова, хотя они и содержали правду, словно хлестнули ее по лицу. Регина отшатнулась, как от удара.

Слэйд повернулся и, подойдя к окну, уставился в стекло.

Какое-то время Регина стояла неподвижно, не в силах справиться с ошеломившей ее новостью.

— Так ты не хотел настоящего брака?

— Нет.

Внезапно Регина почувствовала, что ей не хватает воздуха. Слэйд обернулся.

— Думаю, мне надо тебе все объяснить. Я считал, что ты в любом случае хотела бы стать замужней женщиной, получить крышу над головой и мою фамилию.

— Ты ошибался.

Слэйд сжал губы.

— Черт побери, тогда я должен просить у тебя прощения.

Я жалею сейчас о том, что сделал, больше, чем когда-либо.

Регина не произнесла ни звука — она была просто не в состоянии выдавить из себя хотя бы слово.

— Вечером я отвезу тебя в гостиницу, а завтра ты можешь вернуться на поезде обратно в Темплтон. Эдвард привез тебя сюда — он сможет проводить тебя и обратно.

Она-то прежде считала, что не очень понимает этого человека. Оказывается, она не понимает его совсем.

— Нет.

Слэйд нахмурился.

— Ты не можешь здесь оставаться.

— Я знаю. — Опустив голову, чтобы он не заметил ее горячих, обжигающих кожу слезинок, она достала из конверта бумаги. — Я требую развода, Слэйд, и немедленно.

— Что?

— Я не собираюсь больше оставаться твоей женой.

Он не сделал ни единого движения, не проронил ни звука.

— Кажется, ты не очень удивлен?

Он медленно поднял на нее глаза.

— Может быть, я вообще не удивлен.

Ее поразило выражение боли в его глазах. Похоже, не одна она сейчас страдает. Впрочем, какое ей дело до его чувств — ее муж не заслуживает ни капли ее сочувствия.

— Я думал, ты желаешь стать хозяйкой Мирамара.

— Нет. — Она хотела добавить, что хотела стать не хозяйкой Мирамара, а хозяйкой его сердца, но сдержалась. К чему говорить о том, что невозможно? — Я не хочу иметь с Мирамаром ничего общего.

Он опустил взгляд на свой заваленный бумагами стол.

— И я ставлю тебя в известность, что ты не получишь ни гроша из моего наследства.

— Это что — месть?

— Понимай как хочешь. — Регина чуть вздернула подбородок. — Может, ты и прав. Но не ты ли говорил, что этот брак — фиктивный?

— Ты не имеешь права распоряжаться деньгами. Имущество жены принадлежит ее мужу.

В случае с Элизабет Синклер, возможно, это и так. Но не в ее случае. Впрочем, она не станет раскрывать, кем является на самом деле. Теперь очевидно, что он охотился лишь за ее деньгами. Если Слэйд узнает, что она куда состоятельнее, чем он предполагал, то ни за что не выпустит ее из своих рук.

Регина протянула приготовленные бумаги.

— Отпусти меня, Слэйд. Вопрос с деньгами мы как-нибудь уладим. — Адвокат предупредил ее о возможности такого поворота дела. Вместе с тем он советовал ей не идти ни на какие уступки. Но Слэйд очень упрям, придется-таки от него откупаться.

Лицо Слэйда словно окаменело.

— Сколько для тебя будет стоить этот развод?

— Я… я не знаю.

Его губы растянулись в какой-то зловещей улыбке.

— Вот как? Почему? — Он сделал шаг вперед.

Регина машинально отступила и отвела глаза.

Он подошел так близко, что она уперлась спиной в стену.

— Почему ты не знаешь? Думаю, если ты пришла откупиться от меня, у тебя была в голове какая-то цифра.

У Регины бешено заколотилось сердце. Его близость действовала на нее пугающе. Как и его взгляд.

— В твоих устах это звучит так… гнусно.

— А разве это не гнусно?