Заклятая подруга

– Я ничего ему не отвечала вообще. Даже не смотрела. Мне не до этого было, – утешила ее Маргарита.

Лиза обрадованно засопела и уставилась в монитор.

– Ну, и что там? – Подруги с любопытством подтянулись к ее рабочему месту.

– Тормозит, – расстроенно проворчала Лизавета. – Опять фигня какая-то неопределенная.

– Картина? – Лера, прищурившись, приблизилась к монитору. – Ох ты, прогресс! Буковки! Неужели стихи?

– Белиберда какая-то, – констатировала Рита. – На стихи не похоже.

На экране завис Славин полночный бред, подпитанный дешевым коньяком с распродажи.

– Да уж, по русскому у него в школе точно не пятерка была, – съязвила Горецкая.

«Когда две заблутшые души соприкосаются во тьме, вспыхивает огонь, который невозможно потушыть. Мой пажар, ваш пажар, небо вогне».

– Лучше бы он что-нибудь у классиков стырил. При подобном количестве ошибок вся романтика створоживается, – заметила Маргарита. – Некомильфо.

– Ладно, тоже мне, училки, – обиделась за любимого Лизавета. – Лучше объясните, что это значит и как на такое отвечать.

– Кто-то должен первым перейти на человеческий язык, – произнесла Лера. – Мы тут, ожидаючи тебя, посовещались и решили, что будет лучше, если Даная доходчиво напишет, что, мол, уезжаю. Вернусь к концу новогодних каникул. А ты пока попробуешь наладить жизнь без нее. Тем более что фотки там были твои. Пока у вас один – один.

– Куда она уезжает? – изумилась Лизавета, потрясенная, что без нее уже все решили.

– В Альпы, – сухо проинформировала Маргарита.

– Почему в Альпы? Я лыжи не люблю. И снег не люблю. Я вообще на море хочу.

– Лиз, какая разница? Не хочешь Альпы, пусть будут Мальдивы. Или Бермудский треугольник. Там можно пропасть и больше к этой теме не возвращаться. Короче, у меня ребенок болеет. Сейчас твоим Славой я заниматься не в состоянии.

– А у меня роман, я тоже не могу, – объяснила Горецкая. – Выбирай, куда отправляем твою красотку, и берем паузу.

– Да вы что? – чуть не разрыдалась Лиза. – А как же мне быть?

– Что ты паникуешь? Налаживай отношения с мужем! Благо есть шанс, и тебе дали время. Считай, что это знак свыше. Маячок, так сказать, – попыталась примирить подругу с действительностью Рита.

– Какой маячок? – Лиза топнула ногой. – Как я им буду отношения налаживать? Мы же так здорово все придумали.

– А теперь планы меняются, – отрезала Горецкая. – Сила стратегии не в ее консервативности, а в непредсказуемых вариантах. Окучивай своего красавца. Это лучше, чем довести до личной встречи с Данаей. Пусть он сам поймет, что жена нужнее, чем ты объяснишь ему это насильно.

– А если не поймет? – напряглась Лизавета.

– Постарайся. Пусть его фея по переписке уедет, а ты заставь его ревновать.

– Как это? – опешила Лизавета.

– Какая ты клуша, Бабаева! – обозлилась Рита. – Все тебе разжуй и в рот положи! Сама думай как! Судьба всегда подкидывает какие-нибудь подсказки. Надо только подождать.

Ждать не пришлось.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник герр Танненшток собственной персоной.

– Что? – всполошился он, попав под перекрестный огонь странных взглядов.

Девицы таращились на него так, словно на пороге завис НЛО или, к примеру, любимый босс явился голый, с шестом и стал исполнять зажигательный танец. В любом случае на начальников можно смотреть с подобострастием, уважением, обожанием, но не стеклянными глазами и не с изумлением.

Шеф тревожно схватился за ширинку и истерически проинспектировал костюм. Не обнаружив видимых дефектов и повреждений, он пискляво откашлялся и сдвинул брови. Пусть боятся, а то уставились, словно он макака на коньках!

– Фигасе знак, – пробормотала Валерия. – Бабаева, фас!

– Ой, он же меня вызывал! – К Лизавете внезапно вернулась память и совесть. Потолкавшись внутри, они проступили нежным румянцем на щеках и тронули виноватой улыбкой уголки губ.

Танненшток молча посторонился, позволив сотруднице выйти, и помаршировал следом, гоня ее, словно корову на дневную дойку. Когда Лизавета в пути оборачивалась, предъявляя грудастый профиль, и мычала невнятные извинения, сходство с буренкой усиливалось. Довольный босс воспрял духом и мысленно повторил заготовленную речь.

Указав Лизавете на маленький крутящийся стульчик, он вальяжно расположился в кресле и некоторое время оценивающе смотрел на свою визитершу.

Обычно люди теряются, когда их пристально рассматривает начальство. Одни начинают судорожно наводить марафет, одергивая пиджаки, стряхивая невидимые пылинки и пряча дырявые носки. Другие покорно съеживаются, вспоминая о недавних прегрешениях. И чем больше вспоминается, тем сильнее скукоживается жертва.