Выданные мужья обмену не подлежат

– Вы не представляете, какое у него лицо безумное, когда он перед монитором ночью сидит! – закрыла лицо ладонями Маришка. – Ничего не видит, ничего не слышит, лишь орет в микрофон какие-то команды. А глаза сумасшедшие, выкаченные. Он на стуле туда-сюда качается, от выстрелов уклоняется. Это же филиал «Кащенко»!

– А ты его сфотографируй и потом ему утром, когда он от компьютера отлипнет и будет вменяем, покажи. Может, подействует? – предложила Лара. – Я слышала, на начинающих алкашей такой метод действует. Они же уверены, что трезвые, и не в курсе, как отражается их «чуть-чуть» на внешности и поведении.

– Ладно, попробую, – всхлипнула Маришка. – Но мы с мамой уже решили, что психолога на дом привезем. Девчонки, расскажите хоть что-нибудь, отвлеките меня!

– Ага, расскажем про то, как у нас все плохо, – хихикнула Лариса. – И тебе полегчает.

– Я расскажу, – подняла руку Яна. – Можно?

– Валяй, – разрешила Лара. – Только чтобы грустное и проблематичное. Клин клином вышибают. И, когда станешь жаловаться, пирожные не ешь, а то подавишься. Мы сами за тебя пожуем.

– Я решила с Сашей расстаться. Совсем, – выдохнула Яна.

– Расстаться – это ты загнула, – закашлялась Лара, зайдясь в приступе смеха. – Вы с ним даже еще не сходились, чтобы расставаться. Он так никогда девственности не лишится, даже если ты его бросишь!

– Хватит ржать. – Яна подвинула блюдо к себе. – Он хороший. Но совершенно не то.

– Вы не поверите, – Лариса тщательно дожевала пирожное и отряхнула руки, – мой – тоже не то. Я вообще не понимаю, где ходят замечательные «те». Каждый мужик – ошибка. И не наша ошибка, а ошибка природы. Она их камуфлирует и подсовывает нам, как фигу в фантике.

– А у тебя-то что не так? – удивилась Яна. – С Сашей все ясно. Физиология на нуле. Типаж – не мой. Мама – мрак. Таланта море – боюсь захлебнуться. А Стас чем плох? Ты же такого хотела. У него один минус – он тебя предал. Но ты этого простила. Так что теперь?

– Физиология – супер. Типаж – мой. Мама – на ПМЖ уехала. С талантами своими ко мне не лезет. Но – не то! Мне самой страшно.

– За что боролись, на то и напоролись, – расстроилась Маришка. – Причем все. Вот мы невезучие-то!

– Девочки, давайте решим, как мне быть, – вернула подруг к животрепещущей теме Яна. – Сашка – человек творческий. Я могу его травмировать, если скажу, что ухожу. Так нельзя.

– Какие нежности, – пожала плечами Лариса. – Не говори ничего, и все. Куда ты уходишь? Откуда? Если бы ты на его глазах вещи собирала и орала, что больше никогда не станешь с ним спать, это да – проблема. Мужики проблем не любят. И часто не потому, что уходит любимая женщина. А потому, что придется искать замену! А тут все просто: перестань с ним встречаться. Наври, будто уезжаешь в другой город и будешь писать. Или просто занята. Ему быстро это надоест, и он найдет какую-нибудь рафинированную барышню из богемы. Они станут читать друг другу свои бессмертные творения и радоваться жизни. С тобой все ясно. Саша – балласт. Надо сбрасывать. А вот у меня – проблема проблем.

– Костя со своей постоянно собачится, – тарахтела в трубку Вика. – Пьет. Ужас такой. Мы с мамой измучились. Ты правильно сделала, что развелась с моим братцем. Работу он так путную и не нашел. Яна, ты слушаешь?

– Да, – рассеянно обронила Яна. Она придерживала телефон, разглядывая очередную иллюстрацию. Веселый медведь получался каким-то испуганным. Пасть улыбалась, а в глазах застыла тоска, словно он уже видел себя в образе шкуры на полу охотничьего домика.

– А у тебя как? – заботливо спросила Вика. – С квартирой продвигается?

– Продвигается.

– Если что, я помогу. Слушай, я хотела спросить, а помнишь, я тебе рукопись давала, чтобы ты ее шефу показала?

Яна помнила рукопись. Толстую папку с завязками Вика притащила ей буквально на следующий день после встречи в кафе и разговора про квартиру. Собственно, Яна не сомневалась, что дело закончится именно этим, но не ожидала, что так быстро. Корыстный интерес к бывшей родственнице писательница даже не пыталась скрывать. Шеф рукопись отверг, не читая.

– Яна, это не наш профиль. Мы такое не издаем и не продаем, – пожал плечами Егор. – И не носи мне больше подобные шедевры.

Услыхав, что рукопись в очередной раз отвергнули, Вика сухо попрощалась. Надо полагать – навсегда. Помощи с этой стороны более ждать не приходилось. А вопрос с квартирой тем не менее требовал решения.