Фиалковое зелье

– Можете ничего мне не говорить, – смягчился граф, – мне прекрасно известны нравы этого господина. Он предпочитает, чтобы правая рука не знала, что делает левая… Садитесь, прошу вас. Что именно вам угодно знать?

– Его превосходительство обрисовал мне в общих чертах то, чем занимался Жаровкин, – не моргнув глазом солгал Владимир. – Теперь я хотел бы услышать от вас, так сказать, более подробный рассказ.

– Ага, – удовлетворенно пробормотал граф. – Значит, Чернышёв говорил вам, что Жаровкина прислали сюда некоторым образом моими стараниями.

– Он выразился в том смысле, что это было сделано отчасти по вашему настоянию.

Одна из возможных формул ответа в разговоре, если вы не уверены в своих знаниях, – это когда вы слегка переиначиваете слова собеседника, так, однако, чтобы он этого не заметил. Граф действительно ничего не заметил.

– Хорошо, – решился Иван Леопольдович. – Тогда слушайте…

История, рассказанная им, оказалась чрезвычайно банальной. В начале года в посольстве была обнаружена значительная утечка информации. Неужели какие-то важные документы исчезли? Нет, просто некоторые лица здесь, в Вене, обнаружили свое знание о вещах, которые… которые, словом, им не должны быть известны. Лица, враждебные России? Ну, скажем так, недружелюбные по отношению к ее интересам, так что эти знания им были совершенно ни к чему.

– Следовательно, кто-то из работников посольства…

Скорее всего, да – кто-то из тех, кто имел доступ к секретной информации, продавал ее на сторону. Проблема в том, что всех этих людей Иван Леопольдович знал очень хорошо, и у него ни один не вызывал абсолютно никаких подозрений.

Верный своему долгу, граф Адлерберг удвоил бдительность и сменил все шифры, а когда все это не помогло и он понял, что утечка продолжается, скрепя сердце дал знать о происходящем в Петербург.

Следуя инструкциям, полученным оттуда, он отправил в отставку одного из старых письмоводителей, а вместо него взял на службу присланного из столицы Жаровкина, который на самом деле, конечно, должен был вычислить, через кого именно в посольстве идет утечка.

– Один вопрос, ваше превосходительство, – быстро сказал Гиацинтов. – В нашей работе зачастую многое зависит от того, сколько человек знает о том или ином деле… Вы знали о том, кем в действительности являлся Жаровкин. Кто еще знал об этом?

– За кого вы меня принимаете? – спокойно промолвил граф. – Разумеется, никто! Молодой человек, я ведь все-таки не первый год на дипломатической службе и знаю, что есть вещи, которые не подлежат разглашению.

Владимир ощутил большой соблазн поверить ему, но… решил отложить этот соблазн на потом.

– Значит, никто в посольстве, кроме вас, не был осведомлен об истинном характере работы Жаровкина. Верно?

– Именно так, молодой человек.

– У Жаровкина было не вызывающее подозрений прикрытие…

– Тоже верно.

– И, насколько я могу судить, за время работы в посольстве он никак не обнаружил себя. Все, кто беседовал со мной, были уверены, что Сергей Алексеевич – обычный письмоводитель.

Граф утвердительно кивнул.

– Возможно, вам неизвестно, – сказал он, – но этот господин был чрезвычайно сведущ в своем деле. Говорят, что даже, – он сделал крохотную паузу, словно жирной чертой подчеркивая то, что собирался сказать, – его императорское величество дарил Жаровкина своим доверием и весьма внимательно читал донесения, которые тот присылал в столицу.

Владимир поморщился. В тоне графа определенно сквозило нечто, весьма смахивающее на снобистское самодовольство, – вот, мол, как высоко меня ставят, раз прислали ко мне человека, с которым некоторым образом считался сам император. Но молодой офицер, не без оснований полагавший, что ныне Жаровкин пребывает в состоянии, которое делает совершенно несущественным его социальное положение и заслуги, вовсе не разделял чванства Ивана Леопольдовича.

– Итак, – промолвил Владимир, – Жаровкин был сведущ в своем деле, о его истинной миссии не знал никто, кроме вас, у посольских он не вызывал никаких подозрений, а меж тем его раскрыли и, раскрыв, убили. Что-то здесь не так, вам не кажется, ваше превосходительство?

Его превосходительство распрямился и ожег Владимира Сергеевича надменным взглядом.

– Если вы изволите намекать, что я… – Его желтоватые дряблые щеки порозовели от негодования.

– Упаси меня бог на что-либо намекать, ваше превосходительство, – поспешил успокоить его Гиацинтов. – Я лишь пытаюсь разобраться в том, что произошло… Теперь относительно господина Жаровкина: скажите, ему удалось обнаружить хоть что-нибудь?