Ловец снов

— Они только что прошли поворот № 29, — сказал Генри. — В двадцати милях от нас. А может, и ближе.

— Что это с тобой?

Генри сунул руку в пакет и вытащил непонятного назначения паутину из бечевки, висевшую над кроватью Даддитса здесь и в доме на Мейпл-лейн.

— Даддитс, где ты взял это? — спросил он, хотя ответ уже был не нужен. Ловец снов был меньше того, что болтался под потолком «Дыры в стене», но если не считать размеров, оба ничем не отличались друг от друга.

— Ие, — пояснил Даддитс, не сводя глаз с Генри. Будто так до конца и не поверил, что Генри рядом. — Ие ал ме. А одето, а олой еее.

Хотя возможность читать чужие мысли угрожающе иссякала, по мере того как организм справлялся с байрумом, Оуэн легко понял, о чем идет речь. «Вивер прислал на Рождество. На прошлой неделе», — сказал Даддитс. Для людей, пораженных синдромом Дауна, времени фактически не существовало, и, похоже, Даддитс не исключение. Для него прошлое — это «та неделя», будущее — «следующая». Оуэн подумал, что, если бы так считали все, в мире было бы куда меньше печали и ненависти.

Генри бросил последний взгляд на маленького Ловца снов и убрал его в пакет как раз в ту минуту, когда в прихожую ворвалась Роберта. Завидев ее, Даддитс расплылся в улыбке.

— Уби-у! — воскликнул он. — Оя ока!

Он схватил коробку и расцеловал мать в обе щеки.

— Оуэн, — сказал Генри, блестя глазами. — У меня о-о-чень хорошие новости.

— Выкладывай.

— Ублюдки застряли: перевернулся трактор с прицепом, как раз рядом с поворотом № 28. Потеряют минут десять, а то и двадцать.

— Слава Богу. Хоть небольшая передышка. — Оуэн подошел к вешалке, на которой висела гигантского размера куртка с капюшоном и надписью ярко-красными буквами поперек спины: RED SOX WINTER BALL. — Это твоя, Даддитс?

— Ая, — кивнул тот, улыбаясь. — Ука. — И едва Оуэн потянулся за ней, добавил:

— Ы иив ак ы али Оси.

Поняв смысл его слов, Оуэн передернулся от озноба.

«Ты видел, как мы нашли Джози».

Он и в самом деле видел.., и Даддитс это знает. Заметил его вчера ночью — или в тот день, девятнадцать лет назад? Неужели, ко всему прочему, Даддитс способен путешествовать во времени?

Но на расспросы времени не осталось, и Оуэн был почти рад этому.

— Я сказала, что не буду возиться с коробкой, но, конечно, все сделала, — сказала Роберта, глядя, как Даддитс, перекладывая коробку из руки в руку, неуклюже справляется с курткой, тоже подарком от бостонской «Ред соке». На ярко-голубом фоне куртки и еще более ярко-желтом коробки его лицо казалось неестественно бледным. — Я знала, что он поедет. А меня не возьмут. Пожалуйста, Генри, можно я с вами?

— А что, если вам придется умереть у него на глазах? — спросил Генри, ненавидя себя за жестокость. За то, что жизнь так вышколила его. Научила нажимать нужные кнопки. — Хотите, чтобы он все это видел, Роберта?

— Нет, конечно, нет, — устало ответила она и после короткой паузы добавила, ранив Генри в самое сердце:

— Будьте вы прокляты!

Потом подошла к Даддитсу, оттолкнула Оуэна, быстро застегнула молнию куртки и, взяв его за плечи, всмотрелась в глаза. Маленькая, неугомонная птичка-женщина. Высокий, бледный сын, затерявшийся в огромной куртке. Слезы Роберты внезапно высохли.

— Будь хорошим мальчиком, Дадди.

— Уду, ама.

— Слушайся Генри.

— Уу, ама. Уу ууся Ени.

— Не расстегивайся. Кутайся получше.

— А, ама, — послушно вторил Даддитс, которому явно не терпелось поскорее уйти, и это вновь вернуло Генри к прошлому: походы за мороженым, игра в мини-гольф (Даддитс, как ни странно, был прекрасным игроком, только Питу удавалось иногда его побить), путешествия в кино, и всегда «слушайся Генри», или «слушайся Джоунси», или «слушайся друзей», и всегда «будь хорошим мальчиком, Дадди», и всегда «я уу ошим, ама».

Она оглядела его в последний раз.

— Я люблю тебя, Дуглас. Ты всегда был замечательным сыном, и я очень тебя люблю. Поцелуй меня.

Даддитс поцеловал мать; та нерешительно, словно украдкой, погладила его небритую щеку. Вынести это не было сил, но Генри все же смотрел, смотрел, потому что был так же бессилен, как муха, попавшая в паутину. Всякий Ловец снов был к тому же капканом.

Даддитс еще раз чмокнул мать, но блестящие зеленые глаза перебегали с Генри на дверь. Даддитс торопился. Почему? Знал, что люди, которые охотятся на Генри и Оуэна, совсем близко? Или для него это — приключение, как в прежние времена, когда их пятерка была неразлучной? И то, и другое? Возможно.